Советская разведка слишком самоуверенна. Ее структура чересчур сложна. А самое главное — уж очень ее переоценивают. Главную опасность представляют не мифические способности советских шпионов, а огромный масштаб шпионской деятельности Кремля, многочисленный разведывательный персонал, колоссальные денежные средства, которые затрачиваются на разведку, и риск, на который идет руководство советской разведки для достижения своих целей, совершенно не считаясь с людскими и материальными потерями.
Слух третий. Мы, американцы, слишком наивны и к тому же новички
В общем американцы вправе гордиться тем, что склонность к тайным делам, врожденная или благоприятная у многих других народов, у них, можно сказать, полностью отсутствует. Но есть и оборотная сторона медали: американская общественность, зная об этой особенности нашего народа, убеждена, что в дипломатии и шпионаже мы уступаем «хитрым и ловким иностранцам». Да и сами иностранцы считают американцев легковерными и наивными. К тому же бытуют и другие понятия: официальный представитель США за границей ведет себя как миссионер, влезающий в чужие дела, не смысля в них ничего, и настаивающий на том, чтобы все делалось на американский манер. Такого «американца» мы встречаем в романе Грэма Грина «Тихий американец». Другое произведение, «Вздорный американец», отражает то же расхожее мнение, но под другим углом зрения: полное отсутствие понимания реальной обстановки и образа мышления местного населения, многие бестселлеры (книги, пользующиеся повышенным спросом) производят впечатление, что такая тема очень популярна у наших читателей и что нам самим нравится, когда нас в книгах изображают бестолковыми. Поэтому просто удивительно, что такие глупцы все же попадают под огонь как своей, так и зарубежной критики за неправильное проведение акций за рубежом, включая разведывательные операции.
Должен признаться, что в кадровых делах я предпочитаю иметь дело с, так сказать, «сырым материалом», который мы находим в Америке, — наивными, выросшими где-нибудь в глубинке простыми людьми, и готовить из них офицеров разведки, как бы долго ни длился этот процесс, чем брать разбитных парней, которые любят выбирать кривые дороги, которые скрытны и лукавы от природы, и пытаться делать из них разведчиков.
Читатель, очевидно, заметил: когда я рассказывал о требованиях к офицеру разведки, то не упоминал эти качества. Кто набирает новых сотрудников в разведслужбу, старается не пропустить в число кандидатов лиц с неустойчивым характером. Наши кадровики именно этим и руководствуются. С самого начала они внушают новичкам: офицер разведки должен рассматривать свое дело как труднейшую профессию, а не как рутинный способ добычи средств к существованию. Его личная жизнь должна быть подчинена интересам службы.
Наряду с убеждением в том, что наша разведка чересчур наивна, существует мнение: она, мол, еще молода, у нее не было времени, чтобы прочно стать на ноги. Поэтому мы за короткий срок не смогли подготовить необходимое число кадровых офицеров, которые ни в чем не уступят сотрудникам разведслужб, возникших раньше нашей, будь то дружественных нам или враждебных. Я не разделяю такое мнение. Возьмем, например, Японию и Россию, которые вплоть до начала нынешнего столетия имели феодальные режимы, из-за чего сильно отстали в своем развитии, но смогли овладеть в течение жизни одного поколения, не пройдя многовековую эволюцию общественных систем Запада, всеми техническими достижениями последнего времени. Мы пережили также и то, что полное уничтожение промышленных предприятий во время войны в Германии и частично во Франции и Италии объективно сыграло положительную роль, когда началось послевоенное восстановление экономики, в том смысле, что при реконструкции не надо было оставлять устаревшие оборудование и методы, ставшие теперь обузой. Вместо них использовали самые последние и новейшие достижения науки и техники.
Американская разведка находится в точно таком же положении. Во время Второй мировой войны мы переняли многовековой опыт стародавних разведывательных служб. Когда же после победы наступил момент создать собственную разведку, мы сочли возможным, более того, настоятельно необходимым построить ее таким образом, чтобы она была способна справиться с текущими проблемами и с задачами будущего. То, что американская разведслужба относительно молода, еще ни о чем не говорит. Важно то, что она современна и не отягощена устаревшими теориями и воззрениями. Вместе с тем хочу обратить внимание на ее заслуги: мы первыми широко использовали в разведывательных целях достижения современной науки и техники.
Слух четвертый. Тайные разведывательные операции — не в американской традиции. Если мы вынуждены пойти на них, нельзя допустить, чтобы они получили признание
Это лишь отчасти миф, который постепенно меркнет. И сейчас есть еще американцы, которые с подозрением относятся к любой секретной организации, даже если ее создало собственное правительство. Естественно, такое ведомство должно взять на себя бремя доказательства, что требование к соблюдению секретности — оправданная мера, проводимая в национальных интересах.
К счастью, в стране растет понимание опасностей, которые угрожают нам в «холодной войне», а также того, что они не все могут быть устранены обычными дипломатическими средствами. И даже те, кто с сожалением воспринимает необходимость этого, признают, что обеспечить национальную безопасность невозможно без активного применения тайных разведывательных операций. В связи с этим достаточно привести следующий факт. Конгресс почти не колебался, когда принимал решение о финансировании и поддержке нашей разведывательной деятельности. Уже в самом законе о создании ЦРУ управлению поручалось принимать необходимые меры к «защите разведывательных источников и методов от несанкционированного разглашения». И никакому другому правительственному ведомству вне рамок ЦРУ такой задачи не ставилось.
Конечно, когда наши разведывательные операции терпят провал и об этом появляются сообщения в прессе под аршинными заголовками, в адрес ЦРУ поднимается критика, хотя иногда и не очень справедливая. Шпионские акции всегда рискованные предприятия, и успех в них гарантировать нельзя, а поскольку, как правило, известными становятся именно неудачные операции, у общественности создается впечатление: руководители нашей разведывательной службы преувеличивают свои достижения.
И все же тот факт, что каждый год на службу в ЦРУ удается привлечь новое пополнение из числа способных и даже одаренных выпускников колледжей и университетов, свидетельствует: сомнения некоторых американцев по поводу деятельности нашей разведки в целом не проникли глубоко в умы молодежи. Я считаю, что наши юные кандидаты высокого мнения о разведке и убеждены: поступив на службу в ЦРУ, они смогут внести реальный вклад в национальную безопасность Соединенных Штатов. За десять лет моей работы в управлении мне пришлось лишь однажды столкнуться со случаем, когда молодой сотрудник, начав уже работать, почувствовал сомнения в правильности своего выбора. Ему была предоставлена возможность: уволиться по собственному желанию или перейти на подходящую работу в другом подразделении управления.
Сенсационной тайной операцией, которая ныне стала достоянием общественности и которая вызвала беспокойство у некоторых наших граждан — они сочли ее «незаконной», — стала акция, связанная с использованием самолета-разведчика «У-2». Большинство людей знают достаточно много о шпионаже, о том, как он велся с древности и до сих пор. Нелегальная засылка агентов под чужим именем и с фальшивыми документами в другие страны — излюбленный прием коммунистической разведки. Советы часто используют его и против Соединенных Штатов, настолько часто, что мы к нему привыкли. Но вот засылка агента в воздушное пространство над чужой территорией, за пределами видимости и слышимости, на высоте более десяти миль, шокировала огромное число американцев, да и жителей других государств. Это было нечто новое и необычное. А с другой стороны — и это можно назвать парадоксом международного права, — мы не в силах ничего сделать, когда советские корабли приближаются к нашим берегам на расстояние до трех миль и производят фотосъемку (кстати, то же самое не возбраняется делать и нам).