Арденнское сражение – яркий пример «бездеятельности» разведывательной службы, оно показывает, какую роль имеет введение в заблуждение противника и стремительность действий войск.
«Американская армия, – отмечал некий австралийский критик, – имеет склонность к предварительному развертыванию своих сил и средств. В большинстве случаев она даже не стремится использовать слабости противника».
«Перед началом войны в американской разведывательной службе царила ужасная неразбериха, мешавшая конструктивному планированию, – писал Дуайт Эйзенхауэр после войны. В системе нашего генерального штаба ей явно отводилась роль падчерицы».
Арденнское сражение высветило эти слабости необыкновенно отчетливо.
Немецкая армия всегда строго соблюдала секретность своего планирования и принимала тщательно разработанные меры безопасности, широко используя дезинформацию, что, несомненно, осложняло деятельность разведки противника.
Формирование 6-й танковой армии немцев проводилось скрытно, тем более что целый ряд вошедших в нее дивизий до середины ноября принимали участие в боевых действиях. Корпусные и армейские разграничительные линии были также незаметно изменены. Части, переброшенные с Восточного фронта или из других мест, получили другие наименования. Некоторые ее дивизии вели усиленный радиообмен, тогда как 6-я танковая армия, сыгравшая решающую роль в сражении, хранила абсолютное радиомолчание до самого начала контрнаступления.
Небольшие и немногочисленные подразделения дивизий оставались на линии фронта, чтобы убедить союзников в том, что войска находятся в окопах, тогда как на самом деле основная часть дивизий была отведена в ближайший тыл. (Главную роль в этом трюке сыграли 2-я танковая дивизия и 12-я танковая дивизия СС.) Пехотные дивизии, которые должны были принять участие в контрнаступлении, подошли буквально за несколько дней до его начала. Во время передвижений войск, осуществлявшихся только ночью, эмблемы частей и принадлежность техники маскировались. Автомашины передвигались без подсветки – из фар были удалены лампочки. На широком фронте 1-й американской армии использовалось большое число звукопередающих устройств. Каждую ночь слышались шумы и лязганье гусениц двигавшихся танков. Когда же перед самым началом наступления происходила реальная концентрация войск, шумы автомашин и танков воспринимались американцами как крик мальчишки из известной истории: «Волк! Волк!»
И все же, несмотря на все принятые меры предосторожности, стали известны и настораживающие признаки. Так, например, немцам не удалось полностью скрыть существование 6-й танковой армии, сформированной ранней осенью. О ее наличии союзники были оповещены своевременно. Разведка указывала и на ее боевые возможности. О намерении немцев нанести контрудар тоже было известно, и его возможности даже дискутировались. Но, как показал полковник Уилбур Шоуальтер в своей статье в журнале «Милитери ревью» («Военное обозрение»), точного расчета сделано не было. Как американцы, так и немцы использовали арденнский фронт, чтобы новые дивизии успели отработать взаимодействие своих подразделений и частей, а уже повоевавшие получили передышку. Союзники знали, что противник на этом участке фронта дополнительно сосредоточил до шести дивизий.
Другой серьезный просчет заключался в недостаточном сборе дополнительных сведений: союзники не знали фактов, которые могли бы добыть, хотя для этого и были свои причины.
Генерал Зиберт высказался по этому поводу следующим образом:
«Мы придавали слишком большое значение техническим средствам разведки, таким, например, как средства связи… и уделяли чрезвычайно мало внимания, скажем, действиям патрулей сражавшихся частей и подразделений. При плохой погоде у нас не было замены авиаразведке, а когда мы подошли к линии Зигфрида, у наших агентов возникли большие трудности по ее преодолению, в особенности в зимнее время».
Зависимость от перехваченных и расшифрованных радиосообщений противника была очень большой – в особенности у высокого начальства. Если же немцы соблюдали радиомолчание, мы лишались половины информации.
Меры безопасности в американской армии тоже желали много лучшего. Система же передачи информации и утвердившиеся на фронте привычки и методы позволяли офицерам немецкой разведки с достаточно высокой степенью точности определять состояние и численность американских частей и подразделений.
На отсутствие действий патрулей и подвижных отрядов во всех войнах, в которых в последнее время принимали участие американцы, не раз указывалось как на слабое место. Это упущение было особенно присуще частям 8-го американского корпуса, правда недавно выведенным из жестоких сражений на своеобразный отдых. Да и высшее командование почти не обращало внимания на незначительное число докладов о действиях корпусной разведки и поисковых групп, а также на отсутствие пленных.
Заметное снижение числа донесений нашей агентуры из-за линии фронта свидетельствовало о повышении мер безопасности со стороны немцев и почти полном отсутствии взаимодействия между армией и управлением стратегических служб.
Следует сказать и о неправильном использовании источников информации, которые имелись в самих войсках.
Из-за плохой погоды авиаразведка невольно бездействовала, к тому же не хватало самолетов, способных летать в ночных условиях. Визуальное наблюдение было также малоэффективным, так как ни летчики, ни наземные наблюдатели не имели соответствующей подготовки по определению наземных целей (даже полученные сведения были в большей части неверными).
Мартин Филипсборн, в то время майор и командир оперативной группы «Б» 5-й танковой дивизии, говорит в своем «Обзоре операций разведки за период с июня 1944-го по май 1945 года» об абсолютном провале авиаразведки. Вместе с тем он рекомендует использовать танки в разведывательных целях.
Организационные вопросы по взаимодействию между частями пехоты и авиацией также были крайне слабо отработаны. Историки подчеркивают, что авиация должна отвечать за результаты (или неточные результаты) своей разведывательной деятельности.
Главный же недостаток виделся здесь в организационных вопросах. Между штабами войск и авиацией постоянно возникали недоразумения и непонимание.
Необходимо отметить и еще одну ошибку, исходившую из неправильной оценки обстановки и намерений противника. Ведь никто не говорил четко о возможном немецком контрнаступлении. Только полковник Диксон, начальник разведки армии, по которой был нанесен основной удар немцев, перед самым их наступлением – на основании оценки обстановки в полосе армии – предупредил о готовящемся контрударе немцев, который может последовать еще до Рождества. Но он ошибся в определении направления главного удара: сработали меры безопасности немецкой стороны, а также умелая дезинформация. Они давали понять: если удар и будет нанесен, то в направлении Аахена, то есть севернее Арденн. Ошибся он и в сроках. Диксон ожидал «контрудара» (в других случаях он говорил о «контрнаступлении») тогда, когда мы приступим к форсированию Рура. Но даже он не смог правильно оценить силу предстоящего удара немцев. Не учел он и мнения начальников разведки частей, среди которых были «умные головы». Все предупреждения попросту пропускали мимо ушей.