— Я очень благодарен вам за ваши скрупулезность, патриотизм и то, как вы занимались этим делом, как и за все, что вы сделали, — сказал ему Джонсон [405] .
— Разумеется, я понимаю затруднительное положение, в котором вы оказались, и ужасное бремя, которое вы несете. Просто ужасно, что случилось такое. Но я думаю, что мы занимались этим делом с сожалением, — ответил Гувер.
— Просто помните, друг мой, что вы выполнили свой долг, как вы это делали всю свою жизнь, и я горжусь этим. И я сейчас еще более горд за вас, чем раньше. А пока ваш главнокомандующий так вас воспринимает…
— Это все, что меня волнует.
Однако гомосексуальность своего высокопоставленного помощника озадачила президента.
— Полагаю, вам придется научить меня кое-чему в этих вопросах, — сказал Гуверу Джонсон. — Клянусь, я не умею распознавать их. Я ничего о них не знаю.
— Это то, о чем иногда нельзя рассказать, — вроде дела этого бедняги Дженкинса, — произнес в ответ Гувер. — Есть люди, у которых несколько странная походка и так далее, и вам может прийти в голову, что это, возможно, немного подозрительно.
Неделю спустя испытывавший огромную неловкость Роберт Кеннеди сидел рядом с президентом Джонсоном в лимузине, кружившем по улицам Нью-Йорка.
Джонсон присоединился к Роберту Кеннеди за пять дней до выборов, когда Кеннеди проводил кампанию по выборам в сенат США. Президент начал осторожный разговор о сенсационных политических сообщениях, которые хранились в сейфе в кабинете Дженкинса. Он сказал Кеннеди, что в этом сейфе лежали донесения ФБР, в которых подробно описывалась сексуальная распущенность членов сената и палаты представителей, которые связывались с проститутками. Президент вслух поинтересовался, следует ли устроить избирательную утечку этой информации против республиканцев перед выборами.
«Он сказал мне, что провел всю ночь без сна за чтением досье ФБР на этих людей, — рассказывал Кеннеди. — И Линдон свободно говорил обо всей этой информации и материалах. Конечно же это опасно» [406] . Кеннеди раньше видел некоторые из этих досье, будучи министром юстиции. Он полагал, что их обнародование может «разрушить доверие, которое народ Соединенных Штатов питает к своему правительству, и сделать нас посмешищем для всего мира».
ФБР делилось с президентом не только папками с делами, связанными с сексуальными похождениями.
18 ноября 1964 года Гувер, возмущенный тем, что Мартин Лютер Кинг был выдвинут на получение Нобелевской премии мира, вдвойне взбешенный критикой Кинга по поводу действий ФБР в сфере гражданских прав, провел весьма необычную пресс-конференцию, созвав группу женщин-журналисток, и заявил, что Кинг — «самый отъявленный лгун в этой стране». Посовещавшись с Делоучем два дня спустя, Линдон Джонсон выразил некоторое понимание позиции Гувера.
«Он знает Мартина Лютера Кинга, — сказал Джонсон с тихим смешком. — Я хочу сказать, он знает его лучше, чем кто-либо другой в этой стране» [407] .
Начальник разведки ФБР Билл Салливан вел свою собственную контрразведывательную программу против Мартина Лютера Кинга. У него был набор пленок с записями сексуальных встреч Кинга, подготовленных техниками ФБР; он написал злобное сопроводительное письмо и отправил все Кингу на домашний адрес. Пакет вскрыла его жена.
«Кинг, загляни в свое сердце, — гласило письмо. — Американский народ вскоре узнает, какой ты есть на самом деле — порочное, ненормальное животное… У тебя только один выход. Лучше воспользуйся им, прежде чем перед народом предстанет твоя грязная, мошенническая сущность».
Президент знал, что Гувер вел запись сексуальных свиданий Кинга. Гувер использовал эту информацию, пытаясь опозорить Кинга в Белом доме, конгрессе и его собственном доме. Делоуч лично предложил газетным репортерам и редакторам шанс послушать пленки с записями. Когда Николас Катценбах, ставший теперь исполняющим обязанности министра юстиции Соединенных Штатов, узнал о таких предложениях прессе, он вызвал к себе в кабинет Делоуча.
«Он категорически отрицал любые действия подобного рода и хотел знать, кто распространяет подобную ложь, — вспоминал Катценбах. — Я был полностью убежден в том, кто на самом деле лжет, но у меня не было возможности доказать это» [408] . Убежденный в том, что движению за гражданские права грозит опасность, Катценбах полетел на встречу с президентом на его ранчо в Техасе, где Джонсон наслаждался отдыхом после своей «разгромной» победы на президентских выборах в ноябре 1964 года. Президент послушал, задал несколько вопросов и перешел к другому вопросу.
Линдон Джонсон не мог не восхищаться макиавеллиевской силой удара Гувера. «Я скажу вам, — сказал он Катценбаху 4 марта 1965 года, — когда Мартин Лютер Кинг усомнился в его честности, тот чертовски уверенно отбрил его!» [409]
Высокая оценка Джонсоном Гувера взлетела на небывалую высоту 25 марта 1965 года после убийства Виолы Льюццо — белой активистки движения за гражданские права из Сельмы, штат Алабама, и чернокожего пассажира. Рядом с ней на темном шоссе остановилась машина, вооруженный бандит выстрелил в нее и убил. ФБР немедленно разобралось в этом деле. В этой машине ехал тайный осведомитель ФБР по имени Гэри Томас Роу вместе с тремя куклуксклановцами.
26 марта в 8:10 утра Линдон Джонсон и Гувер разговаривали об арестах.
— В машине ехал один из наших людей, — сказал Гувер скептически настроенному президенту. — К счастью, у него не было оружия, и он не стрелял. Но он назвал двоих людей, у которых были винтовки и которые из них стреляли… Мы знаем, кто они; мы их арестуем и заставим их говорить на допросе… У нас есть информатор, и мы разговариваем с ним. Он, естественно, напуган до смерти, потому что боится за свою жизнь.
— Что значит лазутчик и осведомитель? — спросил Джонсон. — Вы нанимаете кого-то и эти люди вступают в Клан?
Гордость Гувера практически пульсировала в телефонной мембране.
— Наши люди идут к кому-то, кто уже находится в Клане, и уговаривают его работать на правительство, — объяснил он. — Мы платим им за это. Иногда они запрашивают довольно высокую цену, в других случаях — нет. Например, за то, чтобы найти те три тела в штате Миссисипи, нам пришлось заплатить 30 тысяч дол ларов… а после того как мы нашли тела, мы установили личность одного человека, а от него… мы его раскололи, и он назвал нам имена еще девятнадцати человек, двое из которых признались.