Стоит также вспомнить, что в руководстве Коминтерна на первых порах были более широко представлены деятели центристской фракции Циммервальда — Л.Троцкий, тот же Х.Раковский, а также отнюдь не являвшиеся «ленинцами» во время войны болгарские «тесняки», немецкие «спартаковцы» и польские левые ППСовцы. Интересно также, что многие циммервальдские левые в Коминтерн не вошли или были из него позднее исключены (Э.Нобс и А. Робман в Швейцарии, П.Фрелих в Германии, А. Тильбо во Франции, Ц.Хеглунд и Т.Нерман в Швеции, А Паннекук и Г.Роланд-Гольст в Голландии, И.Штрассер в Австрии и другие).
Помимо этого, необходимо напомнить такие достаточно красноречивые факты, на которые мало кто обращает внимание. Еще задолго до I конгресса Коминтерна, 2 ноября 1917 года при ВЦИК был создан международный отдел4 (несколько позднее его возглавил П.Петров, бывший бундовец, а в то время — левый эсер), важнейшей задачей которого было осуществление связей с революционным движением за границей. 7 декабря СНК признал желательным послать за границу делегацию для установления связи с революционно-интернационалисткими партиями и группами. 14 декабря на заседании ВЦИК был поставлен вопрос о созыве международного социалистического конгресса, одной из резолюций записано: «ЦИК ставит на очередь принять еще более решительные меры к сплочению социалистического фронта борьбы за мир»5. 22 декабря ВЦИК принял решение послать в Стокгольм делегацию для изучения возможности проведения международной конференции левых социалистов6.
В феврале 1918 года на заседании ВЦИК Я. Свердлов отмечал возможность проведения такой международной конференции уже в марте-апреле 1918 года7. Однако активизация внутренней контрреволюции и иностранная военная интервенция помешали тогда созыву международной конференции левых социалистов.
Этот процесс привел к усилению работы большевиков среди оказавшихся на территории Советской России иностранцев, в основном военнопленных. 8 октября 1918 года ЦК РКП(б) решил «образовать бюро РКП(б)» по «заграничной работе» в составе Н.Бухарина, Т. Аксельрода, В.Воровского, А.Балабановой8. Этот факт дал основание Ленину заявить в мае 1919 года, что III Интернационал фактически был создан в 1918 году9.
В дальнейшем в связи с отправкой Н.Бухарина и Т. Аксельрода в Германию «бюро ЦК РКЛ(б) по заграничной работе» возглавил в начале 1919 года Г.Зиновьев, ставший, таким образом, автоматически руководителем III Интернационала. Также естественно, что его заместителем стал Н.Бухарин, а секретарями ИККИ являлись В.Воровский и А.Балабанова. Непосредственно вся техническая работа бюро выполнялась Народным комиссариатом иностранных дел (НКИД), причем особенно большую роль играли ставшие членами «бюро» и фактически ближайшими помощниками Зиновьева по ведению I конгресса и руководству III Интернационалом Николай Любарский и Яков Рейх (Томас).
Кроме того, как известно, среди первых руководителей ИККИ большую часть составляли люди, которые одновременно работали в советском внешнеполитическом ведомстве (НКИД) — Максим Литвинов (Баллах), Лев Карахан, Вацлав Боровский, Ян Берзин, Александр Меньшой-Гай (Лев Левин). Если к этому прибавить Г.Зиновьева, Н.Бухарина, поволжского немца Г. Клингера и руководителя Федерации иностранных групп ЦК РКП(б) венгро-румыноязычного А.Руднянского, то из циммервальдцев в руководстве первого Исполкома Коминтерна (ИККИ) остаются только «итальянка» Анжелика Исааковна Балабанова (отправленная почти сразу же на Украину, где она являлась членом коллегии НКИД Украины и председателем Южного бюро ИККИ, а вернулась в Москву только в январе 1920 года) и позднее, в апреле 1920 года, «галичанин» Карл Радек (Собельсон). Оба, кстати говоря, также весьма относительные «иностранцы».
Наконец, напомним о том, что с самого начала Коминтерн щедро финансировался ЦК российских большевиков, причем первые выплаты были предприняты еще до создания собственно Коминтерна, с начала 1918 года. И, конечно, нельзя по примеру Зиновьева считать, что это финансирование было простым «возвращением долга» со стороны большевиков за ту, надо сказать, весьма скромную помощь, которую им оказывали западные социал-демократические партии в период борьбы с царизмом.
Понятно, что при такой финансовой и организационной зависимости от Москвы во главе Коминтерна постоянно находились исключительно «свои» люди: в 1919–1926 гг. — Г.Зиновьев, в 1926–1928 гг. — Н.Бухарин, с 1929 года — фактически Сталин, а формально: в 1929–1930 гг. — В.Молотов, О.Пятницкий, Д.Мануильский, в 1930–1934 гг. — О.Пятницкий, Д.Мануильский, В.Кнорин, в 1934–1938 гг. — Г. Димитров, М.Трилиссер, Д. Мануильский, в 1938–1943 гг. — Г. Димитров, Д. Мануильский.
Для понимания, чего же хотело ЦК РКП(б) от Коминтерна, необходимо вспомнить то, что условно можно назвать ленинским «брестским принципом»: «Все, что полезно Советской России, полезно мировой революции, ибо Советская Россия — государство рабочих и крестьян, плацдарм для мировой революции». Сталин, единственный из всех «наследников Ильича», твердо придерживался этого мнения, поэтому, очевидно, и стал преемником Ленина. Так 25 января 1940 года он заявил: «Мировая революция как единый факт — ерунда. Она происходит в разные времена в разных странах. Действия Красной Армии — это также дело мировой революции».
Непонимание этого тезиса многими коммунистическими вождями, причем не только зарубежными, но и «русскоязычными», приводило их, в конечном счете, к отсечению от Коминтерна.
Наконец, для понимания того, что Коминтерн являлся единой организацией, необходимо обратиться к самой его структуре. Разве могут в «союзе партий» существовать такие органы и структуры, как, например, Орготдел, институты инструкторов и представителей ИККИ на местах, которые зачастую решали вопросы, минуя местных руководителей, ОМС, Нелегальная и Военная комиссии, лендерсекретариаты и сменившие их секретариаты секретарей ЦК, наконец, Отдел кадров и его анкеты с щекотливыми вопросами на тему «принимали ли вы участие во внутрипартийной оппозиции, когда и где?».
К вопросу о сущности Коминтерна тесно примыкает вопрос о происхождении самого коммунистического движения. Так как долгие годы считалось, что «Коминтерн вышел из Циммервальдской левой», то вполне естественно, что коммунистическое движение считалось продолжением левой социал-демократии. Ниже мы покажем, что это утверждение является весьма относительным.
Тезис 1. Мало известно, но Ленин, значительную часть своей сознательной жизни проведя в эмиграции, избегал практического участия в политической деятельности социал-демократических партий тех стран, в которых он находился. Более того, он не общался и порой даже не был знаком с большинством лидеров II Интернационала. Сохранилось его высказывание по этому поводу. В беседе со старой большевичкой С.И.Гопнер Ленин откровенно сказал, что у него «нет с ними общего языка»10.
Тем более интересно, что, приняв впервые участие в политической работе на базовом уровне в западной стране (Швейцария), он оказался тесно связан не столько с местными социал-демократами, сколько с членами полуанархистской леворадикальной группы «Forderung» («Вызов») руководимой в то время исключенным за анархизм из Социал-демократической партии Швейцарии, а позднее ставшим коммунистом доктором Фрицем Брупбахером. Члены этой группы входили в более широкое политическое объединение — «Интернациональный социалистический революционный клуб «Eintracht», возглавлявшийся Фрицем Платтеном. В радах этого клуба Ленин и создал свой «кружок» — Кегель-клуб. Члены последнего в основном и были активистами группы «Forderung».