Повернуться спиной к тем, кто тебя поддерживает, — дело нелегкое. Смотреть в сторону, когда тебя призывают к согласию, еще труднее. Но, как показывает опыт Клинтона, порой это необходимо.
Отвергнутый республиканцами, Клинтон словно оторвался от центра и перешел на либеральные позиции. Свою деятельность в Вашингтоне он начал с того, что дал право служить в армии «голубым». В плане законодательном, стремясь оживить экономику, уменьшить дефицит и понизить процентные ставки, отправил в конгресс пакет законов, связанных с федеральными расходами и увеличением налогов. Он двинулся еще левее, поставив первую леди Хилари Родхэм Клинтон во главе комиссии, призванной упорядочить государственную систему здравоохранения путем введения единой страховки.
Получилась целая серия ложных шагов, взбесивших республиканцев и сильно встревоживших новую демократическую коалицию. Тщетно пытаясь выполнить разом два своих предвыборных обещания — реформировать систему пособий и упорядочить налоги, — Клинтон стремительно утрачивал доверие избирателей, которые чувствовали себя обманутыми президентскими кульбитами. К началу второго года пребывания в Белом доме Клинтона поддерживали лишь немногим более 40 процентов электората.
В то же время ему никак не удавалось привлечь на свою сторону в конгрессе умеренных республиканцев, что делало его при осуществлении своей программы все более и более зависимым от лояльности демократов. С каждой неделей он сдвигался левее и левее.
И даже когда Клинтон попытался вернуться к центру, выяснилось, что удача от него отвернулась. В 1993 году он предложил чрезвычайно жесткий законопроект, направленный против преступности; предполагая в либеральном духе строгий контроль за продажей оружия, законопроект в то же время укреплял базу для применения в государственном масштабе высшей меры наказания, а также декретировал дополнительный набор 100 тысяч полицейских и строительство новых тюрем. Конгрессмены и сенаторы — представители национальных меньшинств — были шокированы. Заставляя их все же проголосовать за президентский законопроект, лидеры большинства в обеих палатах вынуждены были взамен пообещать новые расходы на городские нужды вроде строительства баскетбольных площадок и плавательных бассейнов. В результате проект, представленный как крупный прорыв в консервативном духе, оказался в сознании публики подачкой нацменьшинствам.
И все равно он прошел через законодателей с большим скрипом. Дело было в 1994 году, всего лишь за несколько месяцев до выборов в конгресс, и положение Клинтона представлялось тревожным.
А тут еще Хилари со своей программой, которая, по утверждению консерваторов, грозила ограничить доступ пациента к собственному врачу. После того как предложения комиссии не прошли соответствующий комитет конгресса — случилось это в начале сентября 1994 года, — Клинтон столкнулся с большим откатом избирательских симпатий на промежуточных выборах. К каким-то потерям он был готов, но не к столь сокрушительному поражению: большинство в обеих палатах перешло к республиканцам-консерваторам во главе с новым непримиримым спикером Ньютом Гингричем.
Отчего же Клинтон зашел так далеко влево? Ведь не хотел, никогда не хотел. Но, испытывая, с одной стороны, давление законодателей-демократов, с другой — отказ консерваторов-республиканцев хоть как-то сотрудничать, он решил, что у него просто нет выбора.
Первые шаги в эту сторону — либеральное отношение к службе гомосексуалистов в армии, законопроект о повышении налогов — были чем-то вроде «одной рюмки» для алкоголика. Силы притяжения взяли верх. Эта «рюмка» лишила Клинтона формирующейся поддержки со стороны центра, что, в свою очередь, толкнуло еще левее — надо было искать опору в конгрессе. А увеличивавшийся либеральный наклон встретил сопротивление в центре. «Я стал таким либералом, — говорил мне Клинтон, — что сам себя не узнаю».
Быть может, в подобном поствыборном возврате к партийной ортодоксии есть элемент неизбежности. Первые полгода в Белом доме Буш проводил жесткую консервативную политику — сократил налоги, отказался присоединиться к мировой конвенции о борьбе с глобальным потеплением, попытался смягчить меры, принятые администрацией Клинтона, в связи с загрязнением питьевой воды, разрешил использовать для добычи нефти Арктический заповедник, наконец, вернулся к программе «звездных войн». За это время рейтинг Буша упал на 5—10 процентов; и только после того, как он, воспользовавшись предоставившимися возможностями, сделал несколько шагов в сторону умеренных — распорядился возобновить финансирование работ в области молекулярной биологии, усилить контроль за сохранностью питьевой воды, заморозить программу ваучеризации ради укрепления образовательных фондов, — только тогда цифры поползли вверх.
Но в 1994 году Клинтон столкнулся с проблемами, которые Бушу пока и не снились. Учитывая, что конгресс перешел под контроль республиканцев, у него осталась лишь одна возможность: сыграть, как и два года назад, на поле своих оппонентов. Клинтон в очередной раз двинулся в сторону центра.
Столкнувшись с катастрофическими результатами промежуточных выборов, Клинтон осознал, что хочешь не хочешь, а с либерализмом старой школы надо кончать. 1993— 1994 годы научили его тому, что республиканцы способны выдержать его противодействие, но два последующих позволили с радостью убедиться в том, что с ним как союзником они справляются хуже. Выяснилось, что республиканская партия не способна принять клинтоновское «да» и сохраниться при этом как политическая сила.
Впервые Клинтон протянул руку оппонентам в очередном послании к нации, заявив, что «эра большого правительства миновала». Он обозначил смену вех, пообещав сократить расходы, снизить налоги и избавиться от дефицита в бюджете.
Вскоре стало ясно, что Билл Клинтон и Ньют Гингрич — каждый перетягивает канат на себя. Сделавшись спикером, Гингрич начал решительно призывать к сокращению федеральных расходов и принятию программы правого толка. Заявляя приверженность идее «Договора с Америкой», Гингрич повел последовательную борьбу с государственными мерами в области защиты природы, министерством образования и обеими федеральными программами здравоохранения. Выдвинув план сокращения бюджетных расходов, республиканцы спровоцировали Клинтона на предложение альтернативного проекта.
Именно с ним-то он и выступил, самым драматическим, быть может, образом за все время своей политической карьеры продемонстрировав возможности триангуляции. В своем июньском 1995 года обращении к нации, транслировавшемся по всем телепрограммам, Клинтон представил план избавления от дефицита бюджета на протяжении ближайших десяти лет.
Бюджет, сказал он, базируется «на пяти главных приоритетах»: сохранение образовательных фондов, контроль над стоимостью здравоохранения, сокращение налогов для представителей среднего класса, борьба с преступностью и сокращение пособий. В течение 12 лет, продолжал Клинтон, наше правительство уходило от проблемы дефицита. Этому пора положить конец. «За первые два года моего президентства мы переломили дурную тенденцию и сократили дефицит на одну треть. Теперь следует вовсе избавиться от него. Настало время расчистить авгиевы конюшни, преступив при этом партийные разногласия… Будет правильно, если, не подсчитывая политических выгод, мы просто сделаем то, от чего выиграют наши дети, наше будущее и наш народ».