Франческа кивнула.
– Следуй за мной, – велела служанка, стараясь придать своему голосу те же интонации, что слышала у господ.
Советник молчал, смотрел на Франческу и ждал, когда уйдет служанка. Молчала и Франческа. Огонь в глазах разгорался все сильнее. Огонь, который не видела служанка, но чувствовал советник. Холодный огонь, гневный. Огонь, который лучше держать внутри этих глаз.
– Пошла прочь! – отослал служанку советник, отчаявшись ждать, когда она уйдет сама.
Служанка спешно выскользнула в приоткрытую дверь, словно мышь из амбара. Советник кашлянул, поднялся из-за стола, велел Франческе закрыть дверь и только после этого провел ее в темный, узкий тоннель.
Каменные стены нависли по бокам. Свеча в руках советника дрожала. Франческа слышала его тяжелое дыхание, слышала мягкие, шуршащие шаги, обутых в кожаные сандалии ног.
– Как будешь возвращаться, не забудь взять свечу, – сказал Советник, когда впереди появился бледный прямоугольник двери.
Франческа кивнула, осталась одна, выждала несколько минут и неспешно открыла дверь.
Цезарь был нежен и опытен. Его любовь то затихала, то вспыхивала с новой силой. В промежутках он пил густое и красное, словно кровь вино и кормил Франческу виноградом, вглядывался в ее глаза, в пылающий в них огонь.
– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя? – спрашивал он.
Франческа кивала. Живущий в ней демон кивал.
– И ты должна любить меня, – шептал цезарь, лаская губами ее шею. – Иначе вино станет кровью. Нашей кровью.
И они снова отдавались друг другу. И огонь в глазах демона угасал. Угасал до следующей встречи…
Невада. Карсон-Сити. Бар в казино-отеле Бест Вестерн.
– Нет. Все. Хватит с тебя! – отказался наливать очередную стопку в долг бармен.
Хэнк крякнул, скривился, посмотрел, куда бы сплюнуть.
– Иди лучше проспись, пока есть где, – посоветовал ему бармен.
Хэнк снова крякнул, поманил его к себе.
– Думаешь, я не могу заработать себе на выпивку? – спросил он свистящим шепотом заядлого курильщика. – Смотри, – он бросил на стол старый, протертый чемодан, достал из него железную коробку, открыл скрипучую крышку, поманил к себе бармена.
– Ну, что у тебя тут? – бармен нахмурился, решив, что старик собирается ему что-то продать, заглянул в коробку, увидел серую тощую крысу и толстую жабу, выругался.
– Да ты совсем спятил?! – заорал он на Хэнка. – Убери сейчас же отсюда эту мерзость!
– Это не простая мерзость.
– Я сказал…
– Крыса играет на пианино, – просипел старик.
– На каком еще… – бармен снова заглянул в коробку, увидел игрушечное пианино.
– Нальешь мне выпить, если крысы начнет на нем играть? – спросил Хэнк.
– Да ты спятил!
– Нальешь или нет?
– Буду наливать до утра, если услышу, хотя бы один звук, а если нет…
Бармен не успел договорить. Старик щелкнул кривыми пальцами с желтыми ногтями. Тощая крыса подбежала к пианино, положила передние лапы на клавиши.
– Вранье! – выпучил глаза бармен, слыша простую мелодию тридцатых годов прошлого века, уставился в коробку. – Это что? Какой-то розыгрыш?
– Никаких розыгрышей! – старик постучал стопкой по столу, дождался, когда бармен нальет ему выпить. – Видит Бог, мы с этой крысой повидали мир!
– Не верю… – бармен запустил в коробку руку, прикоснулся к крысе. Музыка стихла, острые зубы впились в палец. – Твою мать!
– Никакого обмана! – расплылся в беззубой улыбке старик, огляделся, дожидаясь одобрительных кивков собравшихся у стойки людей. – Уговор есть уговор.
– Да, – бармен поставил на стол бутылку виски. – Вот, наливай сам. Если кончится, поставлю еще.
– Мне бы еще поесть, – старик снова огляделся. – Мне и моей старушке Бэтси.
– Это крыса твоя что ли?
– Жена, – старик тяжело вздохнул. – Она сейчас в номере, собирает вещи, говорит надо ехать в маленькие города. Там заработать проще, – он налил себе еще выпить, покрутил бутылку в руках, сунул ее в карман, начал прощаться с окружившими его посетителями.
– Заплачу за ужин, если скажешь, зачем нужна жаба! – сказал кто-то из толпы.
– Жаба-то… – протянул Хэнк, отыскал взглядом любопытного зрителя, щелкнул два раза кривыми пальцами.
Крыса вернулась за пианино, жаба выждала короткий проигрыш и начала подпевать в такт льющей мелодии. По толпе пробежал тихий шепот.
– С тебя ужин, – сказал старик любопытному зрителю. Толпа сжалась, окружила его.
– А ну, пошли вон отсюда! – неожиданно заорал на них бармен.
– Я вообще-то на ужин себе зарабатываю, – обиделся на него Хэнк.
– Будет тебе ужин.
– И выпивка до конца ночи.
– И выпивка…
Бэтси было шестьдесят три года. Она не набрала вес, но завяла, как выброшенный свадебный букет. Прожитая жизнь казалась долгой и скучной. Особенно с того дня, когда у них с Хэнком появилась волшебная коробка. А в том, что волшебная, Бэтси не сомневалась – ни одна крыса или жаба не может жить так долго. Да и все эти фокусы… Бэтси передернула плечами. «Не нужно было покупать этот дьявольский аттракцион! – гневно подумала она, вспоминая прежнего хозяина. – Да. Тогда он был для нас стариком. Теперь мы с Хэнком сами старики». Она прошлась по номеру, стараясь забрать с собой все, что удастся: халаты, мыло, зубную пасту, полотенца. Услышала, как открылась входная дверь, замерла с вазой в руках, которую собиралась убрать в походную сумку, увидела бармена, вздрогнула.
«А ведь когда-то она была, наверно, красавицей», – подумал бармен.
– Я просто хотела поменять цветы! – спешно сказала Бэтси, увидела Хэнка за широкими плечами бармена, успокоилась, но вазу забрать так и не решилась.
Следом за Хэнком и барменом азиат в белом халате вкатил в номер тележку с обедом. Бэтси бросила короткий взгляд на мужа, он опустил глаза к чемодану в своих руках, улыбнулся.
– Ну, хоть на обед заработали, – вздохнула Бэтси, снова посмотрела на бармена. – Вы ведь не выгонять нас пришли? У нас оплачено до утра.
– Нет. Не выгонять, – заверил ее бармен.
– Он хочет купить у нас коробку, – тихо сказал Хэнк.
– Что? – опешила Бэтси, хотя подобные мысли посещали ее уже давно. «Да и Хэнка, наверно, тоже», – подумала она.