Тави не стала дальше расспрашивать. Остальные барельефы в деталях изображали другие моменты войны – разумеется, победоносные для гномов. Тут была битва при Ледяной Могиле, когда, как и возле Аэллы, три далеко разошедшихся хирда сдавили в страшных объятиях бившееся без строя, каждый за себя, воинство Дану, закончив дело небывалой резней и тысячами пленных; и моменты трехдневного сражения на Черном Мосту, когда неполных четыре сотни гномов до последнего удерживали переход через Черный же Провал, полегли почти все, но продержались, пока не подоспела помощь; и подвиг Вестри сына Марви, «взятого в плен, но не разомкнувшего уста ни под пытками, ни даже под магией», и еще многое иное.
– Дураки, – вполголоса сказала Тави. – Силы великие, какие же дураки…
– Это кто ж такие будут, красавица? – ласково поинтересовался Сидри.
– И вы, и Дану, – в сердцах бросила девушка. – До чего себя тогда довели, а? Сколько городов друг у друга порушили? Сколько воинов перебили? И – никто не победил. Точнее, победили хумансы. А хочешь знать, почему, Сидри? – Потому что они – свободны.
– Что за чушь, красавица?! – возмутился гном.
– Никакая не чушь. Дослушай до конца, прежде чем орать. И у эльфов, и у Дану, и у гномов, и у нас, Вольных, все на обрядах, традициях, установлениях. Кланы у Дану, рода и колена у гномов, дома у эльфов, дружины у Вольных. Все держится железно – теми самыми обрядами и обычаями. Дану никогда не придет в голову похитить невесту из враждебного клана, это немыслимо, запрещено всем строем жизни, преступники не укроются нигде, они перестанут быть Дану! Гному никогда не придет в голову переселиться на поверхность, махнуть рукой на Каменный Престол и сделаться землепашцем. Вольный никогда не сменит меч на заступ или на молот. Как мы говорим, как мы обращаемся друг к другу, как ведем дела – все согласно Обычаю. Мы негибки, Сидри, понимаешь? Вы бились с Дану из-за чести и славы, потому что кто-то когда-то на кого-то косо посмотрел. Верно?.. А хумансам это – пустой звук. Они гибки, они приспосабливаются, они меняются, их обычаи мягки и подвижны, они закрепляют только то, что им на пользу, они поступают сообразно «обстановке» и.., выигрывают!
– Но они попрали честь! – вскинулся Сидри.
– Но они победили всех, – возразила Тави.
– Ненадолго, уверяю тебя, красавица, ненадолго, – яростно пропыхтел гном.
– Я слышала такие речи много лет, – холодно отозвалась девушка. – Еще когда училась… И все, кто пришли к Наставнику вместе со мной, только и говорили, что о скорой войне, о конце хумансового владычества и о долгожданной свободе. Их было много, моих товарищей, по большей части – куда талантливее и способнее меня.., и где они все сейчас? Их кости тлеют в отвалах башен Радуги!
– Тогда тем более ты должна отомстить! – крикнул Сидри. – Не заставляй меня думать, что на опасное дело я иду с трусихой!
– Чтобы отомстить, – голос Тави стал мягким и вкрадчивым, – неплохо по крайней мере дожить до такого дня, когда сможешь отомстить по-настоящему. А не пустить наудачу стрелу в сторону проезжающего по дороге мага, от каковой стрелы ему ни жарко ни холодно, а тебя вздернут вверх ногами на перекрестке. Не согласен, гноме?
Сидри ничего не ответил, только пыхтел разъяренно.
– И вообще странно тут у вас все, – внезапно заметил молчавший до того Кан-Торог. – Одни только победы. Это неразумно. Дану ведь в конце концов прорвались даже в Царь-Гору, смешно умалчивать об этом.
Гном недовольно скривился.
– Ну, прорвались, и что? Все равно ж мы их оттуда выбили!
– А они вас в конце концов – из Аэллы, – парировал Вольный. – Сидри, друг мой, эту войну Вольные разбирают по дням… Каждый из нас знает, чем она закончилась – взаимным истреблением. А когда заключали мир – «на старых границах и древних грамотах» – ты вспомни: Аэллу сожгли, Царь-Гора покинута, почти весь Каменный Престол погиб…
– Дану тоже мало не показалось, – упрямо буркнул Сидри.
– Верно, – согласился Кан. – У них к концу тоже осталось едва ли несколько тысяч, способных носить оружие. С севера надвигались орки и гоблины, с востока – эльфы. А что в конце концов? Все под хумансами оказались. И те, и другие…
– И вы, гордецы, тоже! – прошипел гном, став багровым от гнева.
– И мы тоже, – неожиданно легко и незлобиво кивнул Кан-Торог. – Правда, мы оказались умнее. Мы не дрались с необоримой силой. Мы не приняли удар грудью, мы заставили его соскользнуть по косо подставленному щиту…
– Чтобы вся его тяжесть пала на других, – бросил Сидри – точно в лицо плюнул.
– Кто мешал этим другим поступить точно так же? – пожал плечами Кан. – Тогда хумансовы бы ярость и мощь обратились против нас.
– Есть такое словечко – совесть. А еще – гордость. А еще – стыд! – выкрикнул гном; похоже, он готов был завязать драку.
– Сидри! Кан! Угомонитесь вы, оба! – резко вмешалась Тави. – Тоже мне, петухи бойцовые, нашли место и время! Нам отдохнуть надо, а не пререкаться тут! Давайте, раскрывайте баулы. Я лично есть хочу. И спать тоже.
Агата провела в каменном мешке совсем немного времени. В общем-то, не успела даже как следует промерзнуть.
– Выходи, – в коридоре за дверью ее ждали трое в одноцветных алых плащах; ого! Третья ступень! – Шевелись, данка!
«Что-то случилось у них. Не должны они были вытаскивать меня отсюда так быстро. Ни в коем случае не должны. Они знают, когда узник сломается. И никогда не вытащат его раньше срока».
Алые маги спешили – воспользовались заклятьем прохода. Это оказалось не слишком приятно – вновь погружаешься в ледяную тьму, колючий ветер рвет лицо; а потом сразу, в одно мгновение, оказываешься словно в самом жерле громадной топки. Испепеляющий жар, режущий глаза свет – все сразу. А потом все обрывается, и ты стоишь однюдь не в пасти дракона, а в просторном круглом зале с тщательно занавешенными окнами – тяжелые темно-малиновые портьеры с вышитым мелкими самоцветными блестками гербом Арка.
Ни ламп, ни свечей, ни тем более факелов Агата не заметила, однако в зале было светло, словно в яркий летний полдень; и не подумаешь, что за прочными каменными стенами свирепствует Смертный Ливень, и горе тем, в чьей крыше он найдет лазейку…
Посреди зала стоял коричневый круглый стол – из драгоценного смилитового дерева, шедевра Мастеров Леса из соплеменников Агаты. За столом, в жестких креслах с высокими спинками, застыли, точно каменные, мастера Арка. Командоры, как их называли в Алом Ордене.
Прямо напротив Агаты, хмурый и недовольный, брезгливо играл какой-то малахитовой безделушкой ее недавний собеседник, Верховный маг Арка. По правую руку от него сидела Сильвия – правда, сказать «сидела» было б не правильно, скорее она пыталась сидеть, то и дело ерзая в кресле. Оно и понятно – после порки спокойно не посидишь.
Всего Совет Арка составляли, как и положено, тринадцать Мастеров, включая Верховного мага. Сильвия была четырнадцатой.