За столом сидел Виктор и читал «Ромео и Джульетта».
— Ты обратила внимание, что в начале пьесы Ромео вздыхает о другой девушке? — спросил Виктор, не поднимая головы от книги. — Он говорит, что будет вечно ее любить, а несколько часов спустя уже пускает слюни под балконом Джульетты. Думаю, если бы Ромео и Джульетта остались живы, их отношения не продлились бы долго.
— Что тебе надо? — спросила Мину.
— Знаешь, ведь есть версии этой истории со счастливым концом. Может, теперь, когда у нас все так позитивно, мы будем читать только эти тексты?
Мину подходит к столу и захлопывает книгу. Виктор смотрит на нее с легкой улыбкой. Он держит в руках мобильный, и Мину не сразу понимает, что это ее телефон.
— Я написал твоей маме сообщение, что ты задержишься. Будешь делать уроки у подруги.
Гнев захлестывает Мину.
— Дай сюда телефон!
— Ты получишь его, когда мы закончим. Тебя вызывают на допрос.
* * *
Квартира Линнеи чисто убрана. Однако Диана смотрит на Линнею холодно.
— Мне очень жаль, что так получилось, — говорит Линнея. — Извините.
Ей кажется, что в глазах Дианы мелькает удовлетворение, поэтому продолжает:
— В последнее время я плохо себя чувствую. Прошел год со дня смерти Элиаса. Я много думала про него. И не могла думать ни о чем другом.
Диана хмурит брови.
— Это не оправдание, я просто пытаюсь объяснить, — быстро добавляет Линнея. — Я знаю, что была не права. Но теперь мне немного лучше. Я все еще скучаю по Элиасу, но мне кажется, рана начинает… затягиваться. И беседы с Якобом мне очень помогают.
Линнее противно вести этот разговор. Противно использовать имя Элиаса для прикрытия.
Но он бы ее понял. Он знал, как много для нее значит собственная квартира. Если у нее эту квартиру отберут, она умрет.
— Это действительно не оправдание, — произносит Диана.
Линнея не узнавала Диану. Это был совсем другой человек. Не только потому, что она говорила, но и потому, как говорила.
— Но я рада, что ты перестала лгать. Обещаю на этот раз оставить происшедшее без последствий. В виде исключения.
— Спасибо.
Линнея не может понять, Диана это все сама придумала или кто-то ее науськал.
— Но мы будем тщательно тебя контролировать, — продолжала Диана. — И если кто-нибудь из вашего дома на тебя пожалуется…
Она не заканчивает фразу.
— Я поняла, — кивает Линнея.
* * *
Черная машина была припаркована невдалеке от школы. Виктор нажал кнопку брелка сигнализации и пошел открывать пассажирскую дверь для Мину.
Мину было противно принимать его ухаживания, и она поспешила открыть дверь сама. Виктор засмеялся, и Мину мысленно пожелала ему подавиться собственным языком.
Салон машины был дорогим и новым. Виктор сел за руль и завел мотор.
— Ты что, оставался в школе на второй год?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты водишь машину. Надеюсь, что у тебя есть права. Значит, тебе уже исполнилось восемнадцать.
— Я же говорил, что ты умная. Давай сделаем так. Я не могу выдавать секреты отца или Совета. Но обо мне можешь спросить три любые вещи. Я отвечу.
Они остановились на светофоре.
Мину посмотрела на Виктора:
— Зачем мне задавать тебе вопросы?
— Разве ты не слышала выражение: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе»?
— Конечно, слышала.
— Ты уверена, что я твой враг. Даю тебе шанс узнать меня ближе, — сказал он и ухмыльнулся.
Мину смотрела в окно. Она не хотела участвовать в этой игре. Но как иначе получить информацию про Виктора и Александра? Ни они, ни Мона Лунный Свет не числятся ни в каких базах данных. Ситуация совершенно невозможная в бюрократической Швеции. Но, похоже, члены Совета подчиняются только собственным законам. Во времена Николауса члены Совета занимали в обществе высокие посты, может, и сейчас тоже.
Включился зеленый свет, Виктор рванул с места.
— Ну давай, — сказал он. — Спрашивай.
Мину вспомнила сказки, в которых героям предлагали придумать три желания. И они всегда загадывали какую-нибудь ерунду.
Нужно быстрее задавать вопросы, пока машина еще не доехала до старой усадьбы и предложение Виктора не потеряло актуальность.
— Кто ты? — спросила Мину.
Виктор ухмыльнулся:
— Ты начала с одного из сложнейших вопросов философии.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Основные факты биографии.
— Виктор Эреншёльд, урожденный Андерсон. Я полагаю, Линнея рассказала о моем детстве?
— Да.
— Но вы решили, что я лгу.
Мину и рада была бы узнать, врет он или нет, но тратить на это целый вопрос не хотелось.
— Я родился в Стокгольме, — продолжал Виктор. — Мне девятнадцать лет, гимназию я действительно уже окончил. И честно говоря, совсем не горел желанием снова ходить в школу. Но Совет послал меня наблюдать за вами. Правда, поскольку я никогда не учился в обычной гимназии, это оказался совершенно новый для меня опыт.
— Что ты имеешь в виду?
— Это вопрос номер два, — уточнил Виктор, и Мину прокляла себя за то, что попалась в ту же ловушку, что и герои сказок.
— У Совета свои школы, — объяснил Виктор.
Естественно. Было бы странно, если бы у них не было своих школ.
Они проехали через мост и свернули на проселочную дорогу, ведущую к усадьбе.
— Остался один вопрос, — сказал Виктор, когда впереди показалась усадьба.
Мину решилась:
— Какой у тебя магический элемент?
Виктор припарковал машину на площадке и повернулся к Мину. Он нагнулся к рюкзаку, стоящему у ее ног, вытащил оттуда полупустую бутылку и постучал по ней пальцем. За доли секунды вода замерзла и превратилась в кусок льда.
— Вода, — констатировала Мину. — Значит, на уроке химии ты поменял местами воду и кислоту.
Казалось, Виктор не слышал ее слов. Он рассматривал ее лицо, изучал каждую клеточку, каждую пору, каждый прыщик, каждую невыщипанную волосинку на бровях. Мину с трудом выдержала его взгляд.
— Кевин мог серьезно пострадать, но на тебя никто бы не подумал, — сказала Мину. — Ты нарушил законы Совета. Как ты думаешь, что они скажут, если об этом узнают?
Виктор улыбнулся:
— Ничего не скажут. Это сделал не я.
Он выбрался из машины, и Мину поняла, что угрожать ему бесполезно. Доказательств у нее нет, и Совет ей не поверит.