— Признаться, меня удивила твоя вчерашняя неудача, — вдруг произнес Астрагор. — Я выслушал подробный отчет о вашей экспедиции от старшего ученика, Рэта Драгоция. Я знаю, что ты по-прежнему владеешь часовым флером, а значит, причина твоего поведения в другом. Мне интересно услышать твою версию… Но не спеши с ответом. Обдумай, прежде чем произнести слова, которые уже не вернешь…
Неожиданно он громко щелкнул пальцами. К Василисе подплыл огромный цветок-старочас — алого цвета циферблат в окружении черных лепестков. Девочка еле подавила содрогание; присмотревшись, она увидела на циферблате всего одну серебряную часовую стрелу.
Невольно на глаза навернулись слезы: Василиса вспомнила о маме. Где-то там, на поле старочасов, есть алый цветок, где спит вечным сном Белая Королева, повелительница фей…
— Итак, я слушаю, — напомнил о себе Астрагор. — Что же произошло вчера в Расколотом Замке?
Василиса быстро поморгала, приводя свои чувства в порядок. Интуитивно она ощущала, что этот вопрос очень важен и таит в себе некий скрытый, каверзный смысл. Наверное, Астрагор уже все знает… Или догадался о многом. Алый цветок-старочас, плавно покачивающийся на ветру перед самым ее носом, внушал нешуточные опасения. Это ведь цветок ЖИВОЙ феи, в этом нет сомнений — на алом циферблате дрожала одна-единственная серебряная стрелка. Кто знает, чей это старочас… А вдруг Василисин?
— Я не захотела открыть Бронзовую Комнату, — твердо произнесла Василиса, больше всего на свете не желая выказать тот страх, который принесла ее догадка насчет старочаса.
Астрагор выглядел заинтересованным.
— И почему же, Василиса Огнева?
— Потому что я хочу остаться, — заявила девочка. — Вы сами сказали, что у нас договор. Я еще ничему серьезному не научилась.
Некоторое время великий Дух Осталы молчал.
— Значит, ты догадалась, — наконец произнес он, и Василиса невольно замерла. — Догадалась, что мне известно о твоем планировавшемся побеге. Ну что же… надеюсь, в следующий раз ты все же воспользуешься часовым флером и сумеешь разговорить Бронзовый Ключ. А за то, что не солгала мне, в награду я проведу с тобой настоящий индивидуальный урок. В конце концов ты являешься моей ученицей.
Алый старочас вздрогнул всеми лепестками и опустился к ногам Василисы.
— Садись поудобнее, черноключница, — велел Астрагор. К нему подплыл другой, совершенно черный цветок, но со множеством ярко-золотых стрелок на циферблате. Дух взошел на него и уселся, скрестив ноги по-турецки.
С некоторой опаской Василиса последовала его примеру.
Как только она это проделала, оба старочаса плавно взмыли в воздух и не спеша полетели в сторону гор.
— Я научу тебя часовому превращению, — произнес Астрагор, слегка поворачиваясь к Василисе. Черные глаза на узком бледном лице смотрели прямо на нее.
В который раз Василису кольнуло воспоминание о Марке, так ужасно и нелепо завершившем свой жизненный путь. О Марке, павшем жертвой собственных амбиций… Она вспомнила о Ярисе, просто оказавшемся не в том месте и не в то время… о Белой Королеве и своем отце… И едва подавила глухой, рокочущий вздох: чувство ненависти, ярости и вынужденного бессилия захлестнуло ее с новой силой, — хотелось взвыть, заплакать или ударить Астрагора по его мерзкому, чужому лицу… Увы, сейчас она должна смириться. Но потом…
— Итак, в кого ты желаешь научиться превращаться? — неожиданно спросил Дух, выводя Василису из оцепенения. — Подумай хорошенько… Хочешь ли ты летать, прыгать, ползать…
Василиса тряхнула головой, приводя мысли в порядок. Нет, еще не время. После, все после… Надо сосредоточиться на задании.
— Я хочу летать, — твердо произнесла девочка. — Быстро и высоко.
— Как странно — летать хотят все, — усмехнулся Дух. — Иной раз — прыгать, но только не ползать. Не быть в самом низу. Не пресмыкаться… — У Астрагора сделалось задумчивое лицо. — Каждый хочет оказаться на высоте… Не понимая, что для этого надо прожить тысячу жизней, испытать превратности тысячи судеб, пройти множеством извилистых тропок… Ты хотела бы взойти на самую вершину, Василиса Огнева?
— Простите, что? — немного опешила та, ожидая подвоха.
— Быть над людьми, — терпеливо разъяснил Астрагор. — Возвыситься… Скажем, стать королевой над всеми часодеями Эфлары.
— Не знаю, — совершенно искренне ответила девочка, пожимая плечами. — Никогда об этом не думала.
Астрагор улыбнулся краешком рта.
— Какова же твоя цель в жизни? Ведь даже в юном возрасте случаются мечты или сильные желания… Цель, дающая смысл… Ведь жизнь без цели пуста и никчемна.
— Я очень хочу стать часовым архитектором, — твердо заявила Василиса. — Мне нравится зодчество.
— Значит, все-таки есть интерес к власти? — по-своему понял ее великий Дух Осталы. — Твое самое сильное желание — повелевать чужими судьбами? Повелевать Временем?
— Не повелевать, а управлять Временем, — осмелев, поправила Василиса. — Как гласит главный закон часодейства. Я хочу стать зодчим: корректировать, находить ошибки, возвращать прошлое или предугадывать будущее… — перечислила она. — В общем, хочу помогать людям жить чуточку лучше. Мне кажется это интересным и правильным.
— А если люди не хотят жить лучше? — продолжал гнуть какую-то свою линию Астрагор. — Ведь люди разные, Василиса Огнева. Большинство из них ленивы, мелочны, глупы… Зачем им помогать? Пусть живут как хотят. А ты будешь ими управлять, заставлять их делать, что хочешь. Повелевать миллионами…
— Зачем? — не выдержала Василиса.
Астрагор перевел на девочку рассеянный и вместе с тем раздраженный взгляд, словно очнулся от каких-то своих, далеких мыслей.
— Что — зачем, черноключница?
— Зачем повелевать миллионами? Какой в этом интерес?
Василиса украдкой наблюдала за Духом: не разозлил ли его такой вопрос? «Одно из двух, — решила она, — либо сейчас расхохочется, посчитав вопрос глупым, либо сбросит со старочаса…»
— Власть — это единственный смысл существования, — неожиданно ответил Астрагор. — Все остальное — тлен и суета. Власть — это источник, который хмелит получше самого дорогого вина… Нет в мире большего наслаждения, чем ощущение полного всевластия… ощущение страха и покорности людей. Единственное в этом мире имеет вес — чувство личной силы. Яркое, пронзительное ощущение, что только ты можешь превратить эту землю в руины, стереть с полотна времени… Или оставить жить — пусть продолжают влачить свое жалкое существование. Только это имеет значение, черноключница.
Василисе вдруг подумалось, что в ее «учителе» говорит какое-то злое, странное и даже в чем-то жалкое, нелепое разочарование. В мире, людях, собственной судьбе — неизвестно. Это не скука или пресыщенность, решила она. Это что-то очень личное… Возможно, разочарование в конкретном человеке. Или группе людей… В Ордене Непростых? А может, в самом Времени?