— А вот это мы ещё посмотрим, — промурлыкала Сигрлинн. Где-нибудь в уединённом покое, среди шелков, бархата и золота, перед уютно потрескивающим камином, когда в руках бокал терпкого вина, эти слова и то, как они были сказаны, возможно, и не оказались бы бессильны — но в мрачной пещере, среди сонма кошмарных порождений мира мертвецов, они подействовали на Хагена, как красный плащ на быка. Никогда не терявший в схватках хладнокровия, всегда бившийся обдуманно и точно, он бросился вперёд с глазами, застланными кровавым туманом, всё существо его взорвалось единым порывом, который смёл все прочие мысли и рассуждения. Он видел лишь изящную тень на фоне зеленоватого свечения и сотрясался от ненависти, никогда ещё не владевшей им с такой силой.
Если Сигрлинн и была готова к этому его броску, то, надо признать, она недооценивала тана. Его меч запылал, рассекая незримые преграды, в одно мгновение Хаген оказался у светящейся арки, выбросив вперёд руку в глубоком выпаде…
Клинок распорол полу лёгкого плаща волшебницы, едва успевшей отпрянуть в сторону. Хаген не оставил ей и той доли мгновения, что нужна даже самому сильному Магу для сотворения заклятья. Второй взмах меча перерубил правую опору светящейся арки, и она тотчас исчезла. Звериное чутье на единственный выход, ещё более усиленное занятиями с Хедином, бросило тана вперёд, в непроглядный мрак, за которым таилась спасительная дверь в мир живых. Уже на бегу Хаген что есть силы свистнул, подзывая коня. Он понимал, что этим выдаёт себя, но без лошади он вряд ли смог бы миновать полчища кровожадных тварей, бросившихся к нему со всех сторон.
Верный конь почти тотчас оказался рядом, храпя, ударом копыта разбил, судя по звуку, череп подвернувшемуся то ли вампиру, то ли какой-то иной твари, и Хаген взлетел в седло. Он знал, что Сигрлинн не замедлит привести в действие все заготовленные ею магические средства.
Он не стал ограждать себя колдовскими барьерами — против истинного Мага они бессмысленны. Он не мог даже осветить себе путь волшебным огоньком и потому предоставил лошади самой выбирать дорогу, полагаясь на её чутьё.
Несмотря на удары копыт о камень, Хаген своим изощрённым слухом легко угадывал приближение чудовищ, осмелевших от отсутствия света; на пути к Гарму он не замечал за собой этой способности. Меч свистел, рассекая воздух то справа, то слева от Ученика Хедина; быстрое шипение сменялось хряском разрубаемой плоти и костей, и ещё один враг оставался позади бездыханным.
«Что же она медлит?» — недоумённо подумал тан, когда впереди замаячил серый просвет ворот. Он проскакал уже почти весь путь до выхода, а Сигрлинн даже не попыталась остановить его!
И, разумеется, она тотчас сделала это. Наткнувшись на невидимое препятствие, конь споткнулся и повалился; тан с трудом успел соскочить. Тотчас раздался звук, словно десятки хриплых глоток дружно произнесли «пуффф», из-за камней появилось несколько призрачных серых сетей; двигаясь, словно в руках невидимых искусных рыболовов, они загородили дорогу Хагену.
Бросок! Тан едва уклонился от многоузлового переплетения серых канатов (он не мог понять — живые ли перед ним существа, призраки, или эти сети действительно держат в руках великаны-невидимки?), с ожесточением и отвращением задел сверкающим полукружьем размаха кажущуюся живой сеть, и она отпрянула, согнувшись и перекрутясь, точно от боли; один из канатов лопнул, по клинку медленно растеклось ярко светящееся красное пятно…
Проскользнув между сходящимися краями сетей, Хаген со всех ног бросился к выходу — и тотчас в спину ему ударил мягкий, но неимоверно сильный кулак; тана швырнуло на камни, позади раздалось дикое ржание, почти человеческий крик ужаса — сети опутывали коня Хагена.
«Хотел бы я знать, действует ли ещё Закон Древних, запрещающий Магу собственноручно или посредством магии убивать Смертного?» — подумал Ученик Хедина, с трудом поднимаясь на ноги. От сотрясения перед глазами всё плыло, но меч он из рук не выпустил.
Сети вновь надвигались на него с трёх сторон, но на сей раз Хаген, поняв, что его видят как при свете, так и в темноте, не поскупился вложить свои жизненные силы в заклятье Огня. Редко, очень редко и только способнейшим из Учеников давали Маги это заклинание. Вокруг тана закружился пламенный вихрь; гудящая стена пламени поднялась высоко-высоко, почти достигнув потолка исполинской пещеры; во все стороны хлынули огненные реки.
Хедин научил своего подопечного этому заклинанию — кстати, одному из самых близких к настоящим, Великим заклятьям — как крайнему, последнему из последних средств, когда исчерпаны все прочие способы обороны, — огонь пожирает самую жизнь Смертного, сотворившего это заклятье, так же легко, как сухую траву. Очень недолго может бушевать, обращая в пепел всех видимых и невидимых твоих врагов, эта могучая огненная стена. Лишние мгновения — и ты расстаёшься с жизнью.
Тану удалось достичь выхода, прежде чем пламя опало. Он миновал ворота, угодив прямо в объятия Сухой Руки, встревоженно всматривающегося во вновь сгустившуюся за спиной Хагена темноту.
— Эй, что там за шутки? — начал было Бран, но тут с неистовым ржанием из мрака вылетел обезумевший конь Хагена, каким-то чудом освободившийся и оставшийся в живых; пальцы тана намертво вцепились в поводья.
— Скачи! — не то прохрипел, не то прошептал он. — Скачи, иначе нам конец! Обоим!.. Скачи же! — И сам дал волю коню, не заботясь более, следует за ним Бран или нет.
Однако же тот последовал. Навстречу им неслось угрюмое Гнипахеллирское ущелье, горы постепенно раздвигались, отходя всё дальше и дальше; погони они не заметили. Хаген не тешил себя надеждой, что расправился со всеми врагами посредством Огненного заклятья, и гадал сейчас, что предпримет Сигрлинн? У могучей волшебницы достанет средств остановить их… но неужто у неё не нашлось ничего получше каких-то там живых сетей? Она могла — и Хаген твёрдо знал это — выпить все его силы, превратив его в недвижный чурбак. Могла заставить замереть его ноги, отказать глаза… Она не сделала этого. Почему, если ей было так важно увести его с собой?
«И что же с моими людьми? — мрачно подумал он. — Если за нами следили от самого побережья… могли взяться и за них, когда я приказал разделиться… Хорошо, если Гудмунд не бросился очертя голову в какое-нибудь предприятие… Надеюсь, Фроди удержал его от безрассудств… Но как все складывается! Сначала та ведьма — с Белым Лезвием и Диском Ямерта; потом — Пожиратель Душ, но это могло быть и случайностью, вдобавок он для меня слабоват, это бы учли… И наконец, сама Сигрлинн! Но, если это придумывала одна голова, какой смысл разговаривать со мной, если меня должен был разрубить надвое Диск Ямерта у Живых скал? Что-то очень сложное задумано… Скорее, скорее повидать Учителя — если только сумею прорваться!»
— А горело-то позади тебя как! — услыхал наконец Хаген голос Брана, говорившего уже с минуту.
— Да, пришлось пламенем от чудовищ отгораживаться, — небрежно ответил Хаген, словно творить Огненные заклятья было для него обычным делом.
— От чудовищ ли только? — прищурился Бран. — Видел бы ты себя, когда из этой пещеры вылетел! Краше в домовину кладут… Кого же ты там встретил, молодой тан?