Каждый раз, когда на арену выезжали Кинрат и Личестер, сердце Франсин начинало бешено колотиться. Затаив дыхание, она наблюдала за тем, как Кинрат выбивает из седла Личестера.

Соперникам начисляли баллы, основываясь на поражениях, ударах по голове или по телу, на сломанных о голову или тело копьях, а также копьях, сломанных просто так. Баллы накапливались. Знатные дамы и господа восторженно хлопали, когда объявляли счет.

Наблюдая за поединками с трибун, возведенных для зрителей, те англичане, которые видели, как великан-шотландец стрелял из лука и дрался с гладиаторами на арене, исступленно кричали, скандируя его имя и топая в унисон ногами по деревянному настилу. К ним присоединились простые шотландцы, стоявшие на траве и наблюдавшие за состязанием.

— Кин-рат! Кин-рат! Кин-рат! — вопила толпа.

Каждый раз, когда Личестер снимал шлем и, тяжело ступая, уходил с арены, его лицо было искажено от жгучей ненависти. У Франсин от дурного предчувствия по спине пробегала дрожь. Зная вспыльчивый характер Эллиота, она понимала, что он может в любой момент утратить над собой контроль.

После турнира был банкет, а потом веселый маскарад. Все благородные дамы толпились вокруг Кинрата, как пчелы, вернувшиеся на закате в свой улей. Он был как медовые соты, которые сочатся медом.

И в этом не было ничего удивительного. Этот великан шотландец был прекрасен в своих сверкающих доспехах, когда, держа под мышкой шлем, преклонил колено перед принцессой Маргарет, и она провозгласила его первым рыцарем турнира.

Среди женщин, которые толпами преследовали шотландского графа, не было леди Пемброк. А все из-за того, что Колин тоже принимал участие в турнире и так же, как и Кинрат, прославил своими победами родную страну.

Эта строптивая брюнетка не отходила от Колина ни на шаг, повиснув на его руке, и сердито смотрела на каждую даму, замужнюю или незамужнюю, посмевшую приблизиться к нему.

Во время банкета Диана сидела рядом с Франсин. Наклонившись к подруге, она прошептала ей на ухо:

— После королевской свадьбы я не вернусь в Англию.

— Ты должна вернуться, — сказала ей Франсин, пытаясь скрыть свой испуг. — Ведь ты — замужняя женщина.

Диана решительно вскинула голову.

— Я не вернусь назад. Никогда. Я останусь с Колином в Шотландии.

— А Колин согласен на это?

Диана издала стон отчаяния.

— Я еще не говорила ему, — призналась она.

Франсин повернулась и поняла, что Кинрат, который сидел по другую сторону от нее, слышал их разговор. Его ироническая усмешка явно свидетельствовала о том, что он самым бессовестным образом подслушивал.

— Это твоя вина, — напустилась на него Франсин. Ее раздражало то, что его это забавляло. — Я просила тебя поговорить с Колином. А теперь будет грандиозный скандал. Ты должен сказать своему кузену, чтобы он порвал с ней.

У Кинрата загорелись глаза, когда дело приняло такой неожиданный поворот.

— Это вроде Колина, обезумевшего от любви, должны были бросить, — наигранно удивился он. — Разве не так? Хотя мне кажется, что он вполне счастлив. Похоже, эта дама очень нравится моему кузену.

— Тогда ты должен настоять. Должен заставить его разорвать с ней отношения.

— Я могу отдавать приказы своим парням на поле битвы, Фрэнси, — сказал он, не скрывая своей радости. — Однако я не могу указывать, с кем им спать.

— Скоро наше путешествие закончится, — сказала она, не скрывая своего возмущения. — Что ты будешь делать с этой любовной интрижкой, когда мы приедем в Эдинбург?

Кинрат обнял Франсин за талию и, приподняв ее подбородок двумя пальцами, поцеловал в губы.

— Совершенно ничего, — сказал он. — Кто я такой, чтобы становиться на пути настоящей любви?

Когда банкет закончился, Маргарет Тюдор попрощалась со своими слугами, которые сопровождали ее от самого Колливестона. Утром пятьсот человек вернутся назад в Англию, и дальше ее будут сопровождать шотландцы — ее новые соотечественники.

Принцесса Маргарет расплакалась, целуя своих фрейлин, которые не поедут с ней в Эдинбург.

Франсин пыталась успокоить юную принцессу. Ведь той было всего тринадцать лет, и она уже тосковала по родине. Леди Уолсингхем заверила принцессу, что некоторые фрейлины останутся с ней в Шотландии, после того как она выйдет замуж, и ей не будет одиноко среди чужестранцев.

В отличие от принцессы, которой придется всю оставшуюся жизнь прожить в Шотландии, будучи ее королевой, Франсин придется вернуться в родную страну после королевской свадьбы. Она надеялась, что король Генрих прислушается к совету своего старейшего советника Оливера Сеймура и не даст своего согласия на ее брак с Личестером.

Франсин посмотрела на Кинрата, который стоял в стороне и разговаривал с братьями. Его лицо буквально светилось от счастья, потому что он был со своими родными. Она была уверена, что они подтрунивали друг над другом, так как постоянно смеялись и хлопали друг друга по спине. Они все будут ночевать в монастыре, который находился неподалеку. Мужчины, наверное, засидятся до утра за задушевной беседой.

То, что она чувствует к Чародею Моря, не может быть настоящей любовью. Она не сказала ему, что носит под сердцем его ребенка, решив сохранить это в тайне. Франсин боялась, что он не позволит ей уехать. По крайней мере, до тех пор, пока не родится ребенок.

В конце концов, возможно, время станет спасением от той паутины, которой он оплел ее. Возможно, с годами чувства, которые он разбудил в ней, ослабеют и угаснут. Возможно.

Франсин промокнула глаза своим платочком. Когда она думала о том, что у нее внутри живет крошечное существо, то начинала дрожать и безмерно волноваться. Женщина не могла понять, почему плачет.

Повернувшись, она увидела, что возле нее стоит Кинрат.

— Любимая, у тебя очень усталый вид, — сказал он. В его голосе звучала неподдельная нежность. Он словно светился изнутри и, казалось, совершенно не подозревал о том, что она смущена и растеряна. — Думаю, тебе нужно лечь в постель.

Глава восемнадцатая

Замок Далкейт

река Северный Эск

Мидлотиан, Шотландия

Процессия, состоявшая из шотландцев и англичан, покинула Ламбертон. Некоторые ехали верхом, кто-то шел пешком. Вдоль дороги собрался простой люд. Они принесли принцессе еду, напитки, фрукты и подарки.

Маргарет и ее свита ехали через города Колдинхем, Данбар и Хаддингтон и маленькие деревушки, расположенные между ними. Дорога, тянувшаяся вдоль побережья Северного моря, постепенно становилась все более ухабистой и извилистой, замки становились все более мрачными, а монастыри более холодными. В каждой деревушке, через которую проезжал кортеж принцессы, к ним присоединялось все больше и больше шотландцев. Оглушительно звонили церковные колокола, палили пушки, люди громко кричали, приветствуя свою будущую королеву, дети бежали рядом со скачущими лошадьми.