– Не все так просто, – сказала Ба. – Будущее туманно. То, что я разглядела, – это линия предопределенности. И ранение для него, видимо, лучший выход. Предупреди я его – все могло кончиться хуже.
Книжник хотел было возразить – но прикусил язык. Перед глазами возникла картина, как в замедленном кино: вот, скользит по голове Зигфрида тяжелый боевой топор. Кто знает, если б Зигфрид ждал нападения, да дернулся в этот момент чуть по-другому, поспешил или замешкался – не кончилось бы это брызгами мозгов и костей? Тряхнув головой, парень прогнал наваждение.
– Допустим, – проговорил он. – Но зачем вы мне все это рассказываете?
– Вы с товарищем принесли избавление моему народу. И я хочу хоть чем-то помочь тебе. Сейчас ты на распутье. Один путь довольно ясный, он ведет к тихой и спокойной жизни, сытой и мирной. Но ночами ты будешь просыпаться от собственного крика. Тебе будет сниться твой мертвый друг.
Книжник замер, ловя каждое слово этой женщины. Словно верил, что от этих слов зависит вся его жизнь.
– Другой путь – опасный. В нем множество развилок, и не все ответвления мне видны…
– Я не хочу знать свое будущее, – бледно произнес Книжник.
– Вот как? – Ба поглядела на него с любопытством. – Во всяком случае, один из вариантов я тебе уже рассказала.
– Этот первый путь… – Книжник замялся. – Это мое возвращение в Кремль?
– Да. Возвращение в одиночестве. Тебе удастся дойти живым, несмотря на опасности.
Книжник пронзительно поглядел в темные глаза Ба. И вдруг понял: она просто играет с ним. Ведь у него в действительности нет выбора – сам выбор предопределен заранее, как и эта встреча. Хозяйка колдовского дома действительно владеет поразительным даром. Недобрым даром, ох недобрым…
– Зачем вы это делаете? – спросил он. – Неужели просто для того, чтобы помочь мне и моему другу? Что-то не очень верится в это.
Ба усмехнулась:
– Конечно, не только ради этого. Вы отбили нападение Тех, Кто Приходит. Но они вернутся – и уже не пощадят никого. Теперь только ты сможешь остановить их.
– Но как? Я не воин, я просто семинарист. Что я могу противопоставить Тем, Кто Приходит?
– Просто найди своего друга.
Книжник снова посмотрел в глубокие черные глаза Ба, и понял, что попался в ее ловушку. Каким-то образом она подвела дело так, что его желание спасти друга совпало с интересами ее народа. И если до того в нем могли перевесить неуверенность и страх, то теперь отступать просто некуда.
– Мне нужно оружие Зигфрида, – сказал Книжник. – Но ваши не хотят возвращать его.
Ба окинула его взглядом с головы до ног, прикидывая что-то, и недобро прищурилась:
– Я пойду вместе с тобой. Пора устроить старому козлу хорошую взбучку.
Когда они подошли к поселку, тот уже начал оживать после минувшего штурма. Ходили, осматриваясь, мрачные бородатые мужчины, некоторые растаскивали обгорелые останки идолов и убитых варваров, беззвучно плакали женщины. Только дети проносились мимо, увлеченные собственными делами, как будто ничего и не произошло. Детям всегда все нипочем.
У подъемного моста сгорбленно стоял Хлыст, оглядывая разрушения. Заметив приближавшегося Книжника, чуть распрямился и, видимо, решил с ходу взять инициативу в свои руки:
– Жив твой товарищ, не волнуйся. Ты же понял – я нарочно его оглушил, чтоб враги не убили его…
Книжник немного обалдел от такой напористой лжи, аж остановился, как вкопанный. Старик говорил важно, очевидно, уже убедив самого себя в истинности сказанного:
– Только вот забрали его недруги. Под руки подхватили и утащили куда-то. Но их было больше – что я мог сделать? Я слишком стар для неравной схватки.
Была в словах старика какая-то недосказанность, и Книжник не сразу понял, в чем дело. А потом до него вдруг дошло.
У старика был выбор! Он не был под ментальным воздействием Тех, Кто Приходит! Наверное, у него был такой же иммунитет, как у Зигфрида, или же враги не сочли нужным полностью подавлять волю старика. А это означало только одно: Хлыст сознательно ударил Зигфрида. Возможно, хотел замолить грехи в глазах Тех, Кто Приходит. Но мотивы здесь не важны – кому интересны мотивы предательства?
– Ну ты гад… – сжав кулаки, Книжник бросился на старика.
Но тут же его сбили с ног, скрутили, заставив зашипеть от боли. Бородатые здоровяки были начеку.
– Предатель! – выдохнул парень, и задохнулся от боли: ему умело заломили за спину руки, не давая даже дернуться.
– Ты бы не бросался эдакими словами, – надменно сказал Хлыст. – Все, что я делаю – делаю только на благо своего народа. И если ради его блага мне придется заткнуть тебе рот – это я тоже сделаю.
Он сделал знак рукой, и Книжника силой поставили на колени, оттянув за волосы голову. Старик склонился к нему, ухватил за подбородок и процедил прямо в лицо:
– Так что не болтай почем зря – прикончу!
– А ну, отпустите его!
Старик вздрогнул, отпрянул от пленника, сделал еще шаг назад. На него, уперев руки в бока, грозно надвигалась Ба. У ее ног негромко зарычала Грымза.
– Держите мальчишку! – не спуская глаз с женщины, сварливо приказал Хлыст. – Не слушайте старую каргу!
Мучители в сомнении переводили взгляды с Хлыста на Ба. Промедление заставило женщину нахмуриться.
– Отпустите, я сказала! – повторила она, и в голосе послышались металлические нотки.
Уже не слушая протестующих возгласов старика, державшие Книжника ослабили хватку и, наконец, отпустили его. Парень поднялся, огляделся. Он стоял в полукруге людей, с интересом наблюдавших за развитием событий.
– Чего ты добиваешься? – сердито процедил старик. – Чего ты вообще явилась со своих болот?
– Скажу честно: у меня не было ни малейшего желания приходить сюда, – отозвалась Ба. – Мне есть чем заняться «на моих болотах», да и нет радости в том, чтобы лицезреть твою крысиную морду…
Вокруг быстро собиралась толпа любопытствующих. Книжник забыл о недавнем унижении и сам с интересом оглядывался. Похоже, конфликт у этой парочки был давний, и занимал он здесь многих.
– Я бы даже одним воздухом с тобой не дышала – да и на болотах он свежее. Но беда в том, что на горе нашего народа сейчас принимаешь решения именно ты.
– Ты бы заткнулась, болтливая дура, – устало бросил Хлыст, не особо, видимо, надеясь, что женщина замолчит.
– А ты бы лучше слушал внимательнее, – парировала та. – Глядишь, протянешь немного дольше, чем тебе на роду написано.
Старик заметно побледнел, из чего Книжник сделал вывод: Ба что-то знает о будущем и этого человека. В отличие от него остальные древляне внимали ее словам, как непреложной истине. Несомненно, Ба пользовалась здесь авторитетом не меньшим, если не большим, чем сам старейшина.