Книжник бежал, задыхаясь, боясь обернуться, чтобы не увидеть за спиной тех, кому вдруг понадобилась его жизнь. Под ногами грохотал прогнивший металл, грозя лопнуть в самом неожиданном месте, порезать острыми краями и переломать ему ноги. Он прикидывал, как оторваться от врага, но понимал, что далеко не уйдет. Его все еще гнал инстинкт самосохранения, не давая включиться мозгу, пока он не уткнулся в высокую стену из железных листов.
Это был тупик. Секундой позже до семинариста дошло: это не просто тупик. Это загон. Так загоняли перепуганную добычу древние охотники. И, видимо, своего добились. Здесь, на этом пятачке он – как на ладони. Его можно расстрелять сразу с нескольких точек – с кабины вон того грузовика или из темного чрева автобуса. А можно просто подойти тем же путем, каким он пришел сюда.
Обо всем этом он думал, сбрасывая тяжелую амуницию и судорожно сдергивая арбалет. Аккумулятор самовзвода давно сел, и оружие из быстрого, мощного превратилось в неудобную архаичную хреновину, которая не давала шансов против тех, кто с легкостью стреляет тяжелыми железными штырями.
Замешательство длилось всего секунду – взгляд упал на обмотанное ремнями оружие Зигфрида. Никогда раньше ему бы и в голову не пришло прикоснуться к этим сакральным для веста предметам. За это можно было и по шее получить, но останавливало, скорее, другое – мощная энергетика, исходившая от этих вещей. Неспроста же вест выдерживал их в только ему известном Поле Смерти. Поле меняет свойства предметов, самой их материи, придавая им особую силу и зловещую ауру.
Но все эти опасения – для другой ситуации. Книжник услышал тяжелые шаги – на этот раз враги приближались, не таясь, видимо, считая жертву обреченной. Рука сама выдернула из кожаной кобуры тяжелый револьвер. Парень впервые держал в руках это оружие Зигфрида, но ему доводилось видеть, как тот пользуется им. Сам воин использовал револьверы крайне редко. У него была целая философия, сводившаяся к тому, что оружие истинного воина – это меч, все остальное от лукавого. Книжнику было не до философии. Он взвел курок и двумя руками неловко удерживал оружие, ожидая появления врагов.
Те не заставили себя долго ждать.
Первым ощущением Книжника стало изумление. Он просто не ожидал увидеть подобного. Массивные фигуры появились из-за поворота и, не скрываясь, неторопливо направились в его сторону. Палец коснулся спускового крючка, но парень на секунду помедлил, рассматривая представших ему двоих противников.
Они напоминали… Черт его знает, что они напоминали. Тяжело шагавшие фигуры были целиком забраны в металлическую броню – уродливую и нелепую, придававшую незнакомцам фантастический и архаичный вид. Металл отсвечивал латунью, отчего вид этих «бронированных рыцарей» перекликался с образами пароходов, трансатлантического телеграфа и вообще веком пара и первой промышленной революции. Лица скрывались за выступавшими вперед крохотными иллюминаторами, забранными в густую решетку. В руках эти металлические существа держали громоздкое оружие, от которого за спину, к объемистым баллонам, уходили толстые шланги. «Пневматика?» – мелькнуло в голове Книжника.
Они приближались, ничуть не смущаясь направленного на них револьверного ствола. Почему-то подумалось, что эта броня не боится и автоматной пули. На это, наверное, и делалась ставка.
Но в случае с револьвером Зигфрида был один нюанс.
Пуля. Шут его знает, где Зиг доставал такие боеприпасы, или это тоже было следствием воздействия Поля Смерти, но эта пуля легко пробивала танковую броню.
– А ну, стойте там! – срывающимся голосом крикнул Книжник. – Стрелять буду!
Ответом на его слова стал очередной железный штырь, с грохотом пробивший металл у него над головой. И тут же рефлекторно палец вдавил спусковой крючок. Грохнул выстрел – и пуля прошла мимо ближайшего врага. Выстрел как будто немного подбодрил этих «железных дровосеков», и они прибавили шагу, намереваясь, видимо, взять его живьем.
Но очередной плен не входил в планы Книжника. Сжав зубы, он прицелился – и одним выстрелом разнес в клочья странное оружие ближайшего противника. Эффект вышел неожиданный: вырвавшись из уродливых металлических перчаток, огрызок ствола заметался, как взбесившийся пожарный шланг, отчаянно шипя и колотя своего хозяина. Надо думать, так под мощным давлением выходил воздух из заплечного баллона. Второй «броненосец» отпрянул от неожиданности, и тут же с мощным хлопком выпустил в Книжника очередную «стрелу», благо мимо. Книжник попытался ответить выстрелом на выстрел – но револьвер дал осечку. По какому-то наитию Книжник бросил «ствол» и выхватил из ножен меч.
На долю секунды он замер, потрясенный собственной дерзостью и видом этого страшного, светящегося красным, обдающего жаром клинка. Оставалось только молиться, чтобы меч веста не убил наглеца, посмевшего прикоснуться к нему помимо воли хозяина. Но Книжник не знал молитв, он знал только одно: его долг – спасти друга. А значит, не дать себя убить на полдороге.
Схватив меч двумя руками за длинную рукоять, он ринулся прямо на врага. Сделал быстрый маневр в сторону, успев увернуться от очередного, торопливо выпущенного железного штыря, и зашел к врагам с фланга. Первый противник все еще пытался справиться со взбесившимся шлангом, и Книжник теперь знал слабое место этих бронированных ребят. Может, против холодного и обычного стрелкового оружия эта броня была хороша – но только не против стали, закаленной в Поле Смерти. Так что охотников ждет неприятный сюрприз, как ту хищную рыбу, которую неожиданно загрызает крохотная с виду рыбка-убийца.
Он двигался быстро и четко, будто какая-то новая сила вселилась в него. Может, так действовал стресс, угроза неминуемой смерти. А может – новое оружие в его руках. Меч словно жил самостоятельной жизнью, выискивая жертву, в стремлении обрушиться на врага. И то, что произошло дальше, было уже не его, Книжника, волей, а волей меча, продолжением которого он вдруг стал. Короткий замах – и меч рубанул по баллону за плечами второго противника, срезав металл, как масло. Эффект был еще сильнее, чем с первым: за спиной «броненосца» грохнуло, едва не ударив взрывной волной и в Книжника – и вся эта груда металла и плоти, кувыркаясь, полетела в сторону, толкаемая реактивной силой из развороченного баллона. Удар о железную стену – и враг замер в неестественной изломанной позе.
Первый противник уже пришел в себя после бунта собственного оружия. Но страшный пневматический «метатель арматуры» был разворочен пулей. Зато в руках врага появился массивный клинок наподобие палаша. Но это оружие не представляло угрозы для обладателя меча веста. Короткий удар – и палаш перерублен пополам. Еще удар, плашмя по уродливому шлему с зарешеченным «окошком» – и «броненосец» тяжело рухнул на колени, выронив рукоять с торчащим обломком палаша. Враг безоружен – осталось только вонзить в него острие меча. Раскаленный клинок с удовольствием проткнет и податливый металл, и тело под ним.
Что-то остановило его. Даже не врожденный гуманизм или неспособность прикончить безоружного и поверженного врага, а какая-то усталая обреченность в поведении жуткого с виду противника. Книжник осторожно приблизился, держа меч в отставленной для удара руке – и ухватился за скобу на макушке шлема. С силой потянул – и сдернул тяжелую, уродливую «башку».