Я коснулся ее щеки. Твердая. Кожа будто затянута жесткой коркой. Она немного прогибалась под пальцами, и когда я надавил сильнее – треснула. Испуганный, я отдернул руку. Отшатнулся. Вот что такое зеленое единение! Это дерево, сам Лес включает их в себя!
Тогда я обошел радозу и поглядел с другой стороны. У Шутера было такое же благостное выражение лица, но дезертир погрузился в дерево немного меньше. Когда я встал перед ним, показалось, что в неподвижных глазах что-то мелькнуло. Проблеск узнавания, как будто его личность еще не до конца растворилась в шелестящей зеленой бездне, которую мы зовем Лесом. Я схватил его за плечи, потянул на себя. С глухим хлюпаньем тело начало выходить из ствола, будто я вытаскивал нечто тяжелое из густой липкой грязи. Ствол вокруг раздулся, опал, влажно чавкнув, и тело почти целиком оказалось снаружи. От дерева к затылку Шутера, к его плечам и локтям потянулись нити, толстые клейкие волокна, в которых пульсировали красные жилки. Я тянул дальше, и одна за другой они стали рваться, прыская темными струйками. Темными… или красными? Одна брызнула мне на пальцы, я поднес их к глазам, потом лизнул. Соленое, теплое… Кровь. Человеческая кровь! Дерево запустило в тело свои отростки, слилось с ним, соединилось, подключившись к кровеносной системе. И, наверное, не только к ней…
Шутер судорожно затрясся. Лицо исказилось, плотно сомкнутые губы искривились. Ему было больно, если оторвать его от пятнистого чудовища – умрет. Но, может, так для него лучше? Может, стоит сделать это? Ведь он перестанет быть человеком, если целиком погрузится в дерево, перестанет быть личностью, которой осознавал себя всю жизнь! Или нет?
Чавкающий звук донесся с другой стороны, и я бросился туда.
Алины не было. Какой-то миг я видел очертания знакомого лица, но не смог понять – это действительно лицо или так сложились пятна на дереве, – а потом ствол дрогнул, ленивая волна прошла по нему, и две длинные глубокие складки сошлись над телом женщины, окончательно скрыв ее от взгляда. Дерево, словно испугавшись, что может лишиться добычи, постаралось быстрее завершить процесс.
Я поспешил обратно, уже зная, что увижу. Так и оказалось – Шутер тоже исчез. Вертикальная складка, похожая на шрам от раны, разгладилась. Дерево содрогнулось, сверху вниз по стволу пробежала волна, как будто оно сглотнуло. Утробный, глухой звук донесся изнутри, пошел к земле. Она слабо дрогнула, трава по всей поляне шевельнулась. И потом наступила тишина. Погасло окутывающее центр рощи облако света, вокруг стало темно и мертво. Я шагнул назад, едва переставляя ослабшие ноги. Руки плетьми висели вдоль тела. Не спас их и Птаху не убил… Палач тоже жив… все, кто не надо – живы, а кто надо – погибли… Или не погибли? Алина с Шутером – что с ними на самом деле стало?
От слабости голова то откидывалась назад, то падала на грудь. Может, этим двоим и не конец, но мне – точно. Не чувствую тела. И что вокруг, не чувствую. Ни запахов, ни температуры, будто все во мне отключилось, только зрение еще осталось, но и перед глазами уже темнеет.
А может, прислониться к дереву, к этому влажному пятнистому стволу, из последних сил обхватить его, вжаться – и позволить впустить в себя? Объединиться? Что я теряю – ведь и так уже почти мертв.
Нет. Я не позволю Лесу взять меня. Он растворит мою личность, сотрет, уничтожит. Может, в результате я выживу, но это буду уже не я. Это будет вообще никто, только элемент, крошечная область без четких границ внутри гигантского сознания. Я – Стас Логин, охотник. Человек. Останусь им до конца.
Ноги совсем отнялись, и я повалился на колени. Не хотелось, чтобы те несколько секунд, которые мне остались, перед глазами было это уродливое дерево. Лучше уж березы, все-таки веселей. Шаркая коленями в траве, я кое-как сумел повернуться.
И увидел, как на поляну выходит она.
Ни удивиться, ни обрадоваться я уже не мог, чувств и эмоций не осталось. Только вяло подумал о силуэте, который видел на крыше ангара, том, что после возник в кроне дерева. Это ведь была слепая девочка – возле жилища Механика она наблюдала за нами, но мы умчались оттуда на грузовике, догнать нас пешком было невозможно, и она осталась дожидаться возле Городища…
Как она нашла меня здесь? Следила от дома Механика? Или ощутила что-то, когда я вошел в священную рощу?
Эта мысль была последней, а потом я повалился в траву. Сумел еще перевернуться на спину, но больше уже не смог сделать ничего. Черное небо смотрело на меня тысячами глаз. Вскоре звезды погасли, а тьма свернулась в длинный черный туннель. На миг я увидел себя сверху – лежащее в траве тело Стаса Логина, охотника и бродяги, – и полетел по туннелю, в бесконечную темноту, все быстрее и быстрее.
Но потом отблески упавшего сзади света заставили меня оглянуться. Далеко позади я увидел лицо. Лицо слепой девочки. Оно сияло, незрячие глаза сверкали, как два солнца. Зоря обхватила меня…
И потянула назад.
* * *
– …Он уже может видеть. И слышит нас. Я знаю, слышит.
Я и вправду слышал. И видел, как быстро выяснилось, хотя пока что ничего интересного перед глазами не было – только низкий потолок из жести, с квадратным люком. Знакомый, кстати, потолок. Он трясся, и то, на чем я лежал, тоже тряслось. Сквозь гул и дребезжание доносились звуки перестрелки. И взрывы. Далекие, нечастые, но регулярные.
Почему так трясет? И гул откуда… ага, это же двигатель гудит.
Мы едем.
Я приподнял голову. От проема в задней части кузова на меня посмотрел вооруженный автоматом Лютик. Под бортом сидели Катя и Зоря. Она-то и произнесла слова, которые я услышал первыми.
В крытом кузове было полутемно, серый предутренний свет лился в проем выломанной дверцы. Иногда там мигали тусклые вспышки, и спустя пару секунд доносился раскат взрыва.
Почему дверца выломана?.. Ах да, это ж я ее выломал, вернее – Выдра своей головой, когда я ему вмазал. То есть – мы в том же грузовике? Ого!
Окончательно разобравшись, куда попал, я сел. Посреди кузова стоял стол, который сюда притащили из жилища Механика, вот на нем я и валялся. Весь облепленный листьями… Мутантская задница, это что еще за штучки?! Листья образовывали влажный слой, будто их смочили древесной смолой. Или слюной.
– Как вы запустили грузовик, у него же колеса отлетели? – прохрипел я и закашлялся.
– Очнулся, брателло! – Калуга заглянул в кузов из кабины, удерживая руль одной рукой. – Молодца, долгожитель! Значит, тебе тыщу лет судьба отмерила, если ты такое сумел пережить.
Лютик сплюнул жвачку и снова уставился в проем, выставив наружу ствол «АКСУ». Далекие вспышки то и дело высвечивали его силуэт. Дочери Травника смотрели на меня молча и внимательно, в смысле, Катя смотрела, а Зоря… Было чувство, что и она смотрит, только без помощи глаз. Калуга тем временем вещал:
– А мы сидели-сидели в том доме, пальба – совсем рядом, ну, думаем, надо готовить путь к отступлению. Приволокли с Лютиком тачку, она ж легкая – просто за задок взялись, приподняли и на передней паре вкатили во двор. Потом заднюю принесли. У Механика инструмента много, запчастей, а сама машина так сделана… Склепана, понимаешь, из разного, с одной стороны – на честном слове держится, а с другой – ее и отремонтировать легче. Был такой конструктор в старые времена, «лего» назывался, так вот она как тот конструктор. Да еще и наемник наш оказался знатным механиком. А, малой, скажи?