– До фига.
– Деньги – это хорошо, брат. Бедность не порок, но штука неприятная. Деньги нам кушать и жить помогают.
Грузовик стало трясти меньше – кажется, выехали на дорогу. Машина двигалась на юг, то есть в направлении, обратном тому, которым я пришел в Край. Повесив сумку на ремень, я присел на стол и сказал Калуге:
– От Городища уже отъехали, теперь притормози. Нужно один вопрос решить… – потом обратился к Кате: – Хочешь вернуться к ним?
– Что? – не поняла она. – К кому?
– К чумовым. Они ведь пока недалеко. Воюют. Причем из-за тебя, то есть из-за вас двоих. Можете просто сойти и вернуться, тем более, ты говоришь, сестре в машине становится плохо. Вокруг Городища сейчас каша. Но, скорее всего, расклад такой: отряд чумовых как бы снаружи, на периметре, вместе с подоспевшими краевцами из других поселений – это один слой боя, а второй – в самом Городище. В общем, вы сможете выйти к своим.
– А ты меня, значит, удерживать не будешь? – спросила она. – Из госпиталя ведь вы меня выманили и похитили.
– Мне это надо было, чтобы выжить. Теперь опасности от яда радозы нет?
– Уже нет. Ты здоров, охотник.
– Круто, значит, вы с сестрой таки спасли мне жизнь. Теперь вы можете идти, куда хотите. Останавливаемся?
Она вздохнула, осторожно убрала голову Зори со своих колен, встала и выглянула в проем над плечом Лютика. Наемник посторонился, сел под бортом и полез в карман за жвачкой.
– Теперь мне нельзя в Чум, – сказала Катя и покосилась на спящую Зорю. – Нам нельзя.
– Почему так, подруга? – спросил Калуга. – Ты ж лекарша знатная, тебя в Чуме с распростертыми объятиями… Да они за тобой аж в Край пришли, вон, как ценят!
– Ценят мои умения, а не меня как человека. Теперь меня и Чумак с распростертыми объятиями… Я рассказывала: он хотел перевести нас на свою ферму. И теперь у него будет довод: в Чуме для нас стало слишком опасно. Раз даже оттуда выкрали… Если вернусь и все меня увидят, он про это тут же узнает. Как раз подошло время для нового каравана, который вывозит из Чума газ, а Чумак часто сам приезжает с такими караванами. Так что он скоро будет в городе, и в этот раз точно заберет нас. А я не хочу. Не хочу! – повысила она голос. – Чумак – такой человек, что даже Зоря его боится, понимаете? Она почти ничего не боится, ничего и никого, но Чумака – да. Боится, как… как Палача. И если…
Зоря вдруг села. Глаза распахнулись.
– Палач… – прошептала она и задрожала. Потом всхлипнула.
– Что такое? – Катя бросилась к ней, присев рядом, обхватила за плечи. – Что с тобой?
– Палач, – повторила слепая. – Едет сюда. Близко.
– Откуда ты знаешь? – встрепенулся я.
– Он едет сюда, – повторила Зоря. – Они спрятались в Лесу. Ушли из рощи – от выстрелов, от взрывов. Сейчас Палач вышел. Он был в роще. Смотрел. Теперь едет за нами.
Все же без привычки тяжело с ней было общаться. Мне захотелось, как рассерженному ребенку, топнуть на нее ногой, но я сдержался и только повысил голос:
– Откуда он может знать, где мы?
Она молчала.
– Эй! Девочка! Значит, ты говоришь: когда начался бой, Палач со старейшинами из рощи ушли в Лес и отсиживались там. Теперь он вышел… Не спрашиваю, откуда ты знаешь, что Палач приближается. Но как он мог узнать, где мы? В какую сторону уехали?
– А может, он чует, как зверь? – предположил Калуга. – Или ему Птаха сказал? Староста ведь знал, что мы на пути к Чуму должны были наведаться к Механику за тачкой. Ну и можно предположить, что и на обратной дороге тоже у него обоснуемся, раз уж место теперь знакомое. Хотя, конечно, не факт… Или Палач таки вот прямо чует? Ты ж, я так понял, теперь у него личный враг, как и эти две? – он показал на сестер. – А пахнешь вроде как немного иначе после тоника, обычный человек этого не ощущает, а Палач…
– Ладно, чего гадать, – перебил я. – В любом случае гони теперь быстрее. И нужно понять, куда именно двигаться. Да, и еще одно… Лютик, ты отмалчиваешься, как обычно. Иди-ка сюда.
Он не удивился, ничего не спросил – просто встал и подошел к столу. Я протянул ему пару целлофановых связок с монетами, несколько серебряных слитков и два золотых.
– Здесь примерно тысяча рублей. Это за твою помощь и за то, что не встал на сторону Выдры.
Челюсть Лютика перестала двигаться, он принял плату на сведенные вместе ладони, оглядел слитки с монетами. Пробормотал: «Неплохо так», – и стал рассовывать по карманам.
– Хочешь дальше со мной? – спросил я. – Я ищу одного человека, нужно помочь с этим. Может, придется стрелять, на часах стоять, ползать, бегать, ножом махаться… И точно – придется много перемещаться по разным местам. В общем, работа для наемника. Сколько за сутки будешь брать?
– Нисколько, – сказал он. – В смысле: не знаю. А ты при деньгах, значит?
– У меня есть, – кивнул я.
– Ну, добазаримся.
– То есть ты со мной?
– Ага, – он пошел назад к проему. – Типа в команде.
– Ладно. Калуга, насчет нала…
– Потом разберемся, брат, – махнул тот рукой. Грузовик поехал быстрее – и сразу же сильнее затрясся. Хотя теперь мы двигались по дороге, но не особо ровной, хороших дорог в мире просто не осталось.
Калуга продолжал:
– Мы все равно пока вместе, пусть лежат у тебя. Полная сумка, что ли? То-то я чувствовал, когда снимал с тебя – тяжелая. Где это ты разжился?
Я поглядел на Лютика, на сестер и пояснил:
– Часть вытянул из Шульгина, другую украл в Городище, из сейфа старосты, когда искал противоядие.
Калуга хмыкнул:
– Люди к людям тянутся, а деньги – к деньгам. Но самого Птахи в Городище не оказалось, как я понял?
– Он еще до того ушел в священную рощу завершить ритуал. Алины с Шутером больше нет, Калуга. Они их убили.
– Есть, – сказала Зоря, перестав дрожать. – Есть, но теперь далеко.
– Далеко, – повторил я. – Так где они, по-твоему?
Вместо ответа она сказала:
– Палач близко.
– Вижу его, – вдруг бросил Лютик от проема.
Подняв винтовку, я шагнул к нему. Почти рассвело; позади нас расстилалось поле, через которое шла дорога, не дорога даже – две темные колеи в траве. И по одной из них катил обмотанный мехом мотоцикл. Тот, что стоял в ангаре Механика… Надо было его тогда облить бензином и поджечь или просто разломать. Но не было на это толком времени, да и кто бы подумал, что байк оседлает Палач. Его ни с кем не перепутать даже на таком расстоянии, даже в шлеме: здоровенный, с торчащей из-под шлема рыжей бородищей, в меховой куртке и штанах. Огромные ножища, колени расставил в стороны – будто медведь, оседлавший детский велосипед. Он несся по колее, постепенно догоняя нас.