Отступив от проема, я крикнул:
– Калуга, далеко до дороги?
– Минута еще!
Катя встала, заняв мое место у проема, выглянула наружу. Зоря по-прежнему сидела под бортом и раскачивалась на трясущемся полу с закрытыми глазами.
– Смотрите! – позвала Катя. – Там еще кто-то!
Я не стал опять соваться в проем – забрался на стол, откинул крышку люка и выставил голову в него.
Кузов сверху был погнут и весь в темных пятнах. Впереди виднелась серая полоса дороги, мы приближались к ней. В лицо ударил ветер, я повернулся, прикрыл глаза ладонью. Байк быстро удалялся от нас; через поле к нему бежал человек, размахивал руками. Знакомый какой-то, что это у него за меховая шапка с хвостом… Это ж Выдра! Ну да, я ведь выбросил его из грузовика неподалеку отсюда. Получается, он потом увидел, как из Чума в Край выехал большой отряд сильно злых и хорошо вооруженных чумаков, и решил от греха подальше пока что не соваться в Городище, чтоб не попасть там в самую карусель. Стал выжидать – и вот, увидел старого знакомого на байке…
Мотоцикл начал тормозить, Палач повернул голову к Выдре. Тот бегом приближался.
– Разворот! – донесся через люк вопль Калуги, и я пошире расставил ноги на шатком столе.
Грузовик вынесло на дорогу, заскрипела подвеска, он накренился, что-то мелко задребезжало, и машина с ходу повернула почти на девяносто градусов. Теперь байк оказался почти точно позади нас.
– Дальше дорога сворачивает к востоку, так что едем по ней! – весело крикнул наш водитель. – Эй, малой, у тебя запас остался? Не подкинешь жвачки своей еще маленько, у меня от скорости аппетит разыгрался, а яблочки закончились!
Далеко позади байк остановился, Палач упер ноги в землю, выпрямился. Подбежавший Выдра заговорил с ним, но Палач вроде и не слушал – смотрел на нас. Выдра стоял рядом и размахивал руками. Палач слез, стащил с головы и повесил на рулевую вилку шлем, потом стал стягивать куртку. Я догадался: рану хочет перевязать. Все-таки зацепил я его, хотя, наверное, не сильно – вскользь пуля прошла.
Я закрыл люк, спрыгнул со стола и поделился своими сомнениями:
– Непонятно, что теперь будет. Палач перебинтуется… и что? Если он не совсем тупой, то должен понять: из грузовика мы начнем его обстреливать, как только он опять приблизится, и рано или поздно пристрелим. То есть ему надо держаться вдалеке, но не терять из виду, следить за нами, я не вижу других вариантов.
– Он не умный, – сказала Катя. – Но хитрый как зверь. Как хищник. Коварный. И упорный, может идти по следу… Он однажды загнал шатуна.
– Да ну! – не поверил Калуга.
– Это правда. Много лет назад, еще до того, как мы покинули Край из-за Шамана. Мутант был больной и безумный, разорял поселения, убивал людей, скот. Старейшины сказали: он уже не часть Леса, его надо убить. Они имели в виду, что шатун стал как раковая опухоль в лесном организме. Палач пошел за ним с тремя охотниками. Вернулся через неделю, одного охотника притащил на плече, остальные не пришли. И принес голову шатуна. Охотник рассказал, как Палач гнал мутанта и заставлял их идти за собой, как сначала один попал в аномалию, потом другого растерзали волки и как потом, уже войдя в Лес, они схватились с шатуном, который остановился, будто поджидал их… Палач убил его своим тесаком. Отрубил голову, взвалил раненого охотника на плечо и пошел назад. Раны от шатуна остались серьезные, охотник так и не оправился от них, умер. А Палач с тех пор таскает голову шатуна на спине. Пришил ее к своей куртке, как капюшон.
– Да откуда он вообще такой взялся, Палач этот? – удивился Калуга.
– Вроде бы до Пандемии он, еще ребенком, жил со старшим братом и дедом. Тот был лесником. И его вместе с братом Палача убили какие-то заезжие браконьеры. Охотились не в сезон или в неположенном месте, а те их выследили, хотели остановить… Что там произошло, неизвестно, но Палач остался один.
– То есть из-за этого теперь Палач ненавидит людей и почитает Лес за святыню? – спросил Калуга с любопытством. – Интересный психологический заворот… Брат, эй, я с ночи рулю, устал. Смени меня.
– Тормози тогда, – я направился к кабине. – Дальше поедем уже без остановок.
– Это если движок сдюжит, – возразил он, останавливая машину, – что далеко не факт, тринадцать гребаных тачек. Хотя до Чума не очень-то далеко, да и дорога нам знакома, в третий раз по ней мотаемся. Но то, что Палач сзади, да теперь еще и Выдра с ним… Как-то это тревожит, а, брат?
* * *
Впереди на фоне неба виднелась знакомая загогулина, венчающая большой конический холм, у основания опоясанный стеной с воротами. До него было еще далеко, и я не тормозил, ехал на максимальной, рискуя, что грузовик просто рассыплется.
В кабине появилась Катя, постояла над моим плечом, откинула сидушку, закрепленную на дверце обычными дверными петлями, села и сказала:
– Зоре плохо. Может случиться припадок.
– Плохо, – сказал я.
– Плохо. Она поэтому спит так много.
– Так сильно не любит ездить?
– Вообще не любит механизмы. Все искусственное.
– Дитя природы, – хмыкнул я. – Но мы уже близко. Палача там не видно? Здесь зеркалец нет…
– Пока не видно, хотя Калуга уверен, что он едет сзади. Может, уже не один, а с Выдрой.
– Ладно, разберемся. У тебя не появилось никаких мыслей, где в Чуме может прятаться Травник?
Она немного помолчала и сказала:
– Он приносил редкие артефакты не только ко мне в госпиталь, но и к цыганам. У них свой анклав, который называют Норавейником. Хозяйничает в нем Нора, она вроде атамана. Цыгане – единственные, с кем не могут управиться люди Чумака.
– Почему?
– Под норами, где обосновался анклав, есть газовые карманы. Цыгане могут взорвать их, а такой взрыв развалит весь холм. И потом, у них оружие, связи… Это целая мафия.
– А ты уверена, что не хочешь возвращаться в Чум?
Она вздохнула.
– Мне не хочется попадаться на глаза Чумаку, не хочется, чтобы он насильно увез нас с Зорей к себе. Я бы вернулась в госпиталь и просто работала дальше. Но теперь это невозможно.
– Ну, тогда вариант такой: вы остаетесь ждать нас снаружи, может, на том же месте, где мы в прошлый раз оставляли машину. Мы с Калугой и Лютиком заходим в Чум, находим Травника, возвращаемся с ним. И тогда вы решаете, куда вам деваться дальше. Может, тебе захочется вместе с отцом уйти… не знаю, какие у него планы.
– А если Палач действительно едет за нами? – спросила она. – Где-то далеко, но если он увидит в бинокль, где мы встали? Нет, нам нельзя оставаться снаружи. Но и в Чум нельзя.
– Так куда ты пойдешь? Я могу дать тебе денег, но что будешь делать?
– Ты слышал про такое поселение – Хутор? Там живут родственники нашей матери. Она была жительницей Края, когда-то давно ушла в Лес и не вернулась. Зоря немного похожа на нее, хотя мама была зрячая. И не такая странная, но тоже… Лесная дева, так иногда называл ее отец. В Хуторе живет ее двоюродная сестра с мужем и детьми. Они звали нас к себе. Говорили, в Хуторе можно открыть госпиталь, они помогут, тамошний староста – их хороший друг.