– Все, – удовлетворенно сказал Салтанов, отряхивая с рук капли крови и налипшие кусочки человеческого мяса, – начинка упакована. Теперь зашейте ее, чтобы ничего не было видно, – приказал он своим боевикам.

Но полностью зашить тело так и не удалось. Бандиты сделали слишком большой разрез. Салтанов проследил, чтобы боевики хотя бы прикрыли заложенную в тело мину. Натянув кожу, им удалось соединить края грудной клетки и таким образом закрыть мину. Но на животе мертвой девушки огромной дырой зияла страшная рана.

– Теперь оденьте ее, – распорядился Салтанов, – хватит нашей куколке оставаться голенькой, еще замерзнет.

Задуманная им чудовищная провокация подняла главарю террористов настроение. И Салтанов охотно шутил. Правда, никто из его боевиков на шутки не реагировал. Остальные террористы еле сдерживали в себе рвотный рефлекс, чтобы не начать блевать подобно Шамхоеву. В таком состоянии им было не до шуток. В другой раз они водкой бы заглушили свое отвращение к обезображенному трупу. Но Салтанов под страхом смерти запретил употребление алкоголя, и бандитам приходилось терпеть, невзирая на тошноту.

Салтанов сам сходил в метеорологическую лабораторию и принес оттуда одежду, которая была на девушке в день ее трагической гибели. Одежда так и лежала на стеллаже, куда ее в тот роковой день запихнул Салтанов. Ириной футболкой бандиты прикрыли открытую рану, чтобы она впитала оттаявшую кровь. Закоченевшие суставы плохо сгибались, но шерстяной свитер и такие же лосины легко растягивались. Поэтому террористам удалось надеть все это на Иру. Салтанов внимательно осмотрел уже одетое тело. Он проверял, чтобы ничто не выдавало наличия спрятанной внутри трупа химической бомбы. Убедившись, что заметить бомбу при осмотре трупа невозможно, главарь террористов удовлетворенно кивнул. В заключение Салтанов смочил в воде тряпку и стер ею капельки засохшей крови на лице и шее девушки.

– Принесите со склада носилки. Девчонку уложите на них, накройте брезентом и вынесите во двор. Пусть ее снова морозом прихватит, чтобы никто не догадался, что ее уже один раз размораживали, – приказал Салтанов.

Террористы заторопились выполнить приказ своего командира. Они хотели как можно скорее избавиться от этого страшного трупа. Его боевики отправились на склад метеостанции за носилками, а Салтанов остался около тела Иры.

– Ну что, крошка, ловко я придумал? – спросил Салтанов, заглядывая Ире в лицо. Он разговаривал с девушкой как с живой и даже представлял, как Ира кивает ему в ответ. – Тебя вместе с остальными погрузят в вертолет. Не оставят же тебя здесь скучать в одиночестве. Им же тебя похоронить надо. А как только вертолет прилетит в город и начнет снижаться – бах! Мина взорвется. Вот только хоронить тебя после этого уже не придется. Да и некому будет. Потому что все остальные тоже присоединятся к тебе. Я жалею, что не могу поблагодарить тебя за то, что ты доставишь в город мою посылочку. Ее там, правда, не ждут, зато она будет для всех большим сюрпризом.

Носилок на складе не оказалось. Террористы принесли большой лист фанеры и уложили на него тело девушки.

«Жаль, что сапожки тебе надеть не сумели. Зато босая ты даже красивее», – подумал Салтанов, когда Иру накрывали брезентом. Он вышел вслед за импровизированными носилками и указал во дворе место, где их поставить.

– Останьтесь здесь и охраняйте тело, – приказал Салтанов боевикам, которые несли труп девушки. – Еще не хватало, чтобы кто-нибудь из любопытства полез под брезент и нечаянно взорвал мину.

Боевики недовольно переглянулись между собой, но промолчали. Возражать командиру никто не решился.

Глава 58 ЧЕРНЫШОВ

26.02, ПЯТНИЦА. МЕСТНОЕ ВРЕМЯ 14–45

Чернышов впервые вызвал по рации лагерь террористов. Ему долго не отвечали. Наконец вызываемая рация отозвалась. Ответил Энвер Пашаев.

– Мы нашли устраивающий вас вертолет. Мы готовы забрать заложников и произвести обмен, – объявил Чернышов.

– Приятно слышать речь здравомыслящего человека, – ответил Пашаев.

На самом деле Пашаев вовсе не считал Чернышова здравомыслящим человеком. По мнению Пашаева, здравомыслящий человек никогда бы добровольно не отдал себя в руки врага. А Чернышов именно так и собирался поступить.

– В таком случае мы вместе с пилотом немедленно вылетаем, – заявил Чернышов.

– Нет, – поспешно ответил Пашаев, – сначала я должен сообщить об этом нашему командиру. Он вам перезвонит.

Пашаев быстро отключил радиостанцию.

Чернышов недоуменно уставился на свою радиостанцию, из динамиков которой доносились одни помехи. Старший оперуполномоченный по особо важным делам Чернышов не любил неясностей в своей работе и всячески старался их избегать. Верное решение можно выбрать, только если известна вся исходная информация. Неясности всегда указывали на ошибку в расчетах, на неправильно выбранное решение и, как следствие этого, на опасность. С точки зрения Чернышова, террористы действовали нелогично, и это его беспокоило.

«Все-таки очень странно ведут себя террористы, – рассуждал он, – сначала Салтанов сам лично предложил явно невыгодный обмен заложников. Сейчас не менее странно повел себя и Пашаев». Вместо того чтобы торопить его с вылетом, Пашаев, наоборот, явно тянет время. Почему террористы не торопятся покидать свой лагерь? Чего они ждут? Ведь ситуация прояснилась. Она не изменится. Или террористы так не считают? Но на что они надеются? Наконец Чернышов положил микрофон и повернулся к Анофриеву.

– У меня плохое предчувствие, – сказал он.

– Отменим вылет? – спросил Анофриев.

Он уже не спорил с Чернышовым. Командир отряда «Альфа» не раз имел возможность убедиться в аналитических способностях руководителя операции. Теперь Анофриев готов был поверить Чернышову, если бы тот в своих умозаключениях ссылался на одну интуицию, а не на аналитический расчет.

– Нет, вылет отменять не будем. Но в странностях поведения террористов надо разобраться, – ответил на вопрос Анофриева Чернышов.

– Что вас смущает, Павел Андреевич?

– Все. Меня в поведении террористов смущает все. Начнем со второго запуска. Когда Салтанов узнал, что его первая ракета не достигла цели? В двенадцать часов. А когда запустил вторую ракету? Через час и двадцать минут. Я могу допустить, если бы он запустил новую ракету сразу после нашего первого разговора. У террориста сдали нервы, и он запускает вторую ракету. Это понятно. Но через час и двадцать минут Салтанов уже овладел собой. Он ведет переговоры о своем вылете в Чечню. И неожиданно новый запуск. Я абсолютно уверен, что Салтанов действовал сознательно, запуская вторую ракету. Тогда какую он ставил перед собой цель?

Анофриев недоуменно пожал плечами. Чернышов часто использовал подобную манеру рассуждения. Он размышлял вслух, задавая своему собеседнику вопросы, над которыми они думали вместе. Часто такое совместное рассуждение приносило хорошие результаты. Обычно в качестве собеседника, которому Чернышов задавал свои вопросы, выступал Артем Ветров. Но сейчас Ветрова не было рядом. Чернышов сам отправил Артема в госпиталь. И в своих рассуждениях он обращался к Анофриеву. Но Анофриев еще не привык к подобной манере обсуждения, поэтому в основном молчал. Павел Чернышов вынужден был развивать свою мысль в одиночку.