Не чувствуя подвоха, Гвен расплылся в широкой улыбке, мол, знай наших, мы еще и не на такое способны.
– Может быть, мне заказать орифламму в ближайшей златошвейной мастерской с твоим портретом, – продолжал куражиться Шмультик, – и ходить по дорогам, прославляя бессребреника Гвена…
Лицо юноши еще шире расплылось в елейной улыбочке.
– …добровольно сунувшего голову в петлю, – закончил демон.
Молодой человек не сразу осознал тот факт, что его вовсе не собираются хвалить, а совсем наоборот. Его круглая физиономия все еще продолжала улыбаться, хотя в потускневших глазах уже не было той прежней искрометной радости.
– Но, Шмуль, я не мог поступить иначе. Представь, какой-нибудь молодой человек идет на свидание с девушкой и несет ей пышный букет роз, а девица то ли забыла о назначенной ею самой встрече, то ли пошла с другим. Озлобленный поступком коварной вертихвостки горе-любовник вручает букет самой страшненькой из окрестных девах, не забыв при этом отпустить комплимент в адрес ее рябой и дряблой рожи, непомерно длинного носа, а также костяной ноги…
– Ой-ой-ой… какие мы нежные! Нас обозвали бездарем и лентяем, а мы на это шибко-шибко осерчали. Знаешь, кто ты после этого?
– Ну и кто же? – машинально спросил Гвенлин.
– Нет, ты не немец и не китаец. Ты даже не русский – у этих при всей их безалаберности хотя бы безупречный нюх на халяву и феноменальная способность этой халявой воспользоваться. Ты реликтовый мамонт, чудом уцелевший на просторах заполярной тундры, а имя тебе Лох-Несское чудовище. Это же каким лохом нужно быть, чтобы отказаться от халявной инициации в маги? – Шмультик резко вскочил с бревна, сорвал с головы кепку и, бросив ни в чем не повинный головной убор на каменный пол пещеры, с остервенением принялся топтать его ногами, громко выкрикивая при этом: – Дурак безмозглый! Лошара дубиноголовая! Простофиля базарный!..
Вспышка гнева инфернального существа длилась не меньше десяти минут. Какие только чудные эпитеты и забавные, иногда трудновообразимые сравнения не обрушились на голову обескураженного и морально раздавленного юноши.
И все-таки после всякого ненастья пусть не сразу, но постепенно пролившиеся дождем облака рассеиваются, ветер затихает и на небе появляется ласковое солнышко. Отведя душу, демон подобрал кепон и нахлобучил его обратно на голову, затем вернулся к костру и, присев рядом с потерявшим дар речи Гвенлином, тихо спросил:
– Ты хотя бы осознаешь, какое счастье упустил?
– Подумаешь, не стал магом. Ну и что?
Демон сочувственно посмотрел на приятеля. Ему стало абсолютно ясно, что с глупостью, и не просто глупостью, а глупостью, возведенной в квадрат или в более высокую степень, сотрясанием воздуха посредством насилия над голосовыми связками бороться попросту бесполезно.
– Ты не просто не стал магом, ты упустил свою СИНЮЮ ПТИЦУ. Поясняю для особо одаренных: во-первых, приняв инициацию из рук убиенного тобой учителя, ты мгновенно получил бы отпущение всех своих грехов и полную реабилитацию в глазах Гильдии, во-вторых, тебе не пришлось бы ограничивать свой матримониальный потенциал лишь узким кругом особ королевских кровей, и в-третьих, ты не подумал о своем кореше – Ши-Муль-Алан-д-Тике и его изнывающих от горя и тоски папочке и мамочке. И чего тебе стоило пропустить слова старого маразматика мимо ушей. Ну пожурил слегка, ну побрюзжал малость, зачем из-за пустяка хай поднимать и сразу: «Подавитесь, уважаемый учитель, своим подарком, нам его даром не надо, мы и сами с усами!» А многие, скажу тебе с полной ответственностью как более опытный товарищ, ради того чтобы получить подобный подарок, с удовольствием чмокнули бы старого Моргелана в одно расчудесное место, находящееся чуть ниже спины, и утверждали бы, что получают при этом неописуемое эстетическое наслаждение.
– Извини, Шмуль, это дело принципа, – Гвен попытался поднять голос в свою защиту, но как-то слабо и неуверенно.
– Ладно, – махнул рукой демон. – Проехали, чего теперь воду в ступе толочь, коль такой шанс упустили. Иди поспи еще пару часиков, а я тем временем сварганю чего-нибудь на завтрак.
Гвен отметил тот факт, что своим «упустили» компаньон как бы снимает с него часть груза ответственности за бездарно утраченный шанс стать магом и тем самым перекладывает оставшуюся часть на свои хрупкие плечи. За это он был ему несказанно благодарен. Однако наш герой, воспитанный в суровой обстановке холостяцкого жилища, не был приучен к открытому выражению сентиментальных чувств, он лишь пробормотал себе под нос что-то неразборчивое и поспешил последовать совету товарища.
Утро наступившего дня выдалось солнечным и относительно теплым. Ни малейшего намека на бушевавшую еще совсем недавно бурю. Наша троица сидела рядком недалеко от входа в пещеру на трухлявом комле вывернутой с корнем сосны и усиленно работала ложками, поглощая гороховую кашу с копченой свининой.
– Жалко, горчицы нет, – мечтательно произнес Гвенлин, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба.
– И хлебушка белого свежеиспеченного не помешало бы, – добавил Мандрагор.
– Размечтались, – ворчливо заметил Шмультик, – одному горчицу подавай, другому – свежую булочку, гурманы хреновы, вот станете…
Кем станут в самом скором времени его товарищи и что после этого случится, демон договорить не успел, поскольку интереснейшая дискуссия о кулинарных изысках, не успев толком начаться, была прервана характерным свистом выпущенной из лука стрелы. Шмультика спасла его нечеловеческая реакция, позволившая ему вовремя заметить подлетающую стрелу, направленную твердой рукой профессионального лучника точно между его разноцветных глаз, и ловко от нее увернуться. Полет второй стрелы, нацеленной прямо в лоб Гвенлина, затем подкорректировал, метнув в нее свою миску с недоеденной кашей. Звякнув стальным наконечником об оловянный бок безвинно пострадавшей миски, стрела вместо того, чтобы, пробив череп юноши, вонзиться в его мозг, всего лишь задела оперением растрепанные волосы Гвена, врезалась в гранитную стену пещеры и, отскочив от нее, затерялась в зарослях обильно растущего вокруг папоротника. Ни мгновения не мешкая, демон одной рукой схватил магического корня, другой Гвенлина и буквально силой потащил обоих под спасительные каменные своды. Где-то на полпути к пещере до сознания юноши наконец-то дошло, какой опасности только что ему удалось избежать благодаря феноменальной реакции инфернального приятеля, и он заработал ногами более осмысленно, умудряясь при этом следить краем глаза за скачущим по горной тропе хорошо ему знакомым отрядом.
Компаньоны вовремя успели укрыться в темном зеве пещеры. Лучников подвела самонадеянность, свойственная всякому профессионалу высочайшей квалификации, – они были полностью уверены в том, что с первого выстрела прикончат увлеченных едой путников, поэтому не приготовили запасные стрелы на случай промаха или какой другой неожиданности. Их коллеги вместо того, чтобы подстраховать стрелков, бились в это время об заклад: с какой точностью ляжет та или иная стрела и умрет ли жертва сразу или некоторое время помучается. Никто из них не мог и предположить, что кто-нибудь способен увернуться от одной летящей смерти и, более того, попасть оловянной миской во вторую, да так, чтобы та сбилась с курса и прошла мимо цели. Подхватив на бегу свои котомки, Гвенлин и Шмультик укрылись за выступом скалы, где никакой лучник не смог бы их достать, а испуганный Мандрагор моментально шмыгнул в карман куртки юноши, где от перенесенного нервного стресса тут же впал в оцепенение.