Она коротко кивнула разок и вернулась к еде.
– Предположим, я козырнусь прямо сейчас, – сказал я. – И ты последуешь за мной, непонятным мне образом… – Я мысленно вернулся к телефонным разговорам с Мег Девлин и миссис Хансен. – Тогда настоящая Винта Бейль проснется в собственном теле с провалом в памяти, верно?
– Да, – тихо ответила она.
– И это приведет к тому, что Люк останется здесь в обществе женщины, которая с удовольствием уничтожит его, если у нее возникнет хоть малейшее подозрение насчет того, кто он такой на самом деле.
– Именно так, – слабо улыбнулась она.
Какое-то время мы ели молча. Она постаралась предугадать любой мой поступок, вынудить меня козырнуться обратно в Эмбер и забрать с собой Люка. Мне не нравилось, что мной манипулируют и принуждают к чему-то. Ведь тогда мое рефлекторное стремление делать нечто противоположное тому, что от меня требуют, тоже кажется навязанным.
Когда мы закончили есть, и я снова налил кофе и уперся взглядом в экспозицию собак на противоположной стене. Смакуя, я неторопливо потягивал кофе. И ничего не говорил, так как не мог придумать тему для разговора.
Наконец она спросила меня:
– Так что же ты собираешься делать?
Я допил кофе и поднялся.
– Собираюсь отнести Люку трость.
Пододвинув кресло к столу, я направился обратно в угол зала, где оставил палку, срезанную роще.
– А потом? – не отставала она. – Что ты будешь делать?
Я оглянулся на нее, взяв посох и прикидывая его на вес. Она сидела очень прямо, положив руки на стол ладонями вниз. В ее чертах снова проступила внешность Немезиды.
– То, что должен, – ответил я и направился к двери.
Едва удалившись из поля ее зрения, я ускорил шаг. Добравшись до лестницы, я увидел, что она не следует за мной, и побежал наверх, перемахивая сразу через две ступеньки. На ходу я вытащил Карты и отыскал нужную.
Войдя в комнату, я увидел, что Люк отдыхает, привалившись к куче подушек. Поднос с завтраком стоял на кресле рядом с кроватью. Я накинул щеколду на двери.
– Что стряслось, старик? На нас напали, или еще что-нибудь? – спросил Люк.
– Поднимайся! – велел я.
Затем я взял его оружие и подошел к постели. Помог ему подняться и сунул ему в руки посох и меч.
– Меня вынудили ходить первым, – кратко объяснил я, – и я не собираюсь выдавать тебя Рэндому.
– Это несколько утешает, – заметил он.
– Но нам надо сматываться, причем сейчас же.
– Меня это вполне устраивает.
Он оперся на посох и медленно поднялся на ноги. Я услышал в коридоре какой-то шум, но было уже слишком поздно. Я поднял Козырь и сосредоточился.
Раздался громкий стук в дверь.
– Ты что-то затеял, и, по-моему, это ошибка! – крикнула Винта.
Я не ответил. Видение уже становилось вещественным.
Дверной косяк треснул от мощного пинка, и щеколду сорвало с двери. Когда я потянулся к Люку и схватил его за руку, на лице его отразилось понимание.
– Идем, – скомандовал я.
Когда я потащил Люка, в комнату ворвалась Винта, сверкая глазами, вытянув руки, устремившись к нам. Ее крик: «Дурак!», казалось, сменился воем, а затем ее видение поплыло всеми цветами радуги, зарябило и растаяло.
Мы стояли на лужайке, и Люк испустил глубокий вздох облегчения.
– Ты, приятель, любишь рисковые трюки, – заметил он, а затем оглянулся и узнал это место.
Он криво улыбнулся.
– Знакомое местечко, – произнес он. – Хрустальная пещера.
– Насколько я могу судить по собственному опыту, – напомнил я, – здесь течение времени как раз такое, какое тебе требовалось.
Он кивнул, и мы медленно двинулись к возвышавшейся голубой горе.
– Еды по-прежнему в избытке, – добавил я, – и спальный мешок должен лежать там, где я его оставил.
– Это подойдет, – признал он.
Когда мы достигли подножия, он остановился, тяжело дыша. Я увидел, что его взгляд остановился на множестве раскиданных слева от нас костей. С тех пор, как тут погибла парочка, удалявшая валун, прошел, надо полагать, не один месяц, срок, достаточно долгий, чтобы пожиратели падали проделали свою работу вполне основательно. Люк пожал плечами, прошел немного, прислонился к голубому камню. И медленно опустился, сев на землю.
– Придется подождать, прежде, чем я смогу забраться туда, – сказал он, – даже с твоей помощью.
– Разумеется, – согласился я. – Мы сможем закончить наш разговор. Как мне помнится, ты собирался мне сделать такое предложение, на которое я не смогу ответить отказом. Я должен был доставить тебя в место подобное этому, где ты сможешь быстро поправиться, причем в Замке пройдет гораздо меньше времени. А у тебя, в свою очередь, имелись сведения, жизненно важные для безопасности Эмбера.
– Правильно, – согласился он. – Но ты еще не выслушал до конца мою историю. Эти две темы тесно связаны друг с другом.
Я присел на корточки напротив него.
– Ты рассказал мне, что твоя мать бежала в Замок, попала, видимо, там в беду, и позвала тебя на помощь.
– Да, – сказал он. – Поэтому я бросил возиться с Колесом-Призраком и попытался ей помочь. Я связался с Далтом, и он согласился напасть на Замок.
– Всегда полезно иметь под рукой отряд наемников, которых можно спешно вызвать на подмогу, – процедил я сквозь зубы.
Он бросил на меня быстрый странный взгляд, но я сумел сохранить невинное выражение лица.
– Итак, мы провели их через Отражения и напали на крепость, – рассказывал он дальше. – Должно быть, именно нас-то и увидел ты, когда был там.
Я медленно кивнул.
– Впечатление было такое, будто вам удалось ворваться на стены. Что же получилось не так?
– Я все еще не понимаю, – сказал он. – Мы действовали, как всегда, отлично. Их оборона уступала, и мы напирали вперед, когда Далт внезапно кинулся на меня. Мы на какое-то время разлучились в процессе боя, а потом он появился вновь и снова напал на меня. Сперва я подумал, что он обознался – мы были вымазаны в грязи и крови, и я крикнул ему. что это я. Некоторое время я не хотел наносить ответных ударов, так как думал, что это какое-то недоразумение, и он через несколько секунд поймет свою ошибку.
– Думаешь он продался? Или давно уже задумал это? Держит на тебя какую-то обиду?
– Мне не хочется так думать.
– Тогда магия?
– Может быть. Не знаю.
Тут мне пришла в голову одна странная мысль.
– Он знал, что ты убил Каина? – спросил я.
– Нет. Я взял за правило никогда никому не говорить обо всем, что я делаю.