Говорил он с откровенно виноватой улыбкой, мол, извини, Шатун, хотели малость разнообразить твое скучное времяпрепровождение, никто не мог и предположить, что ты так западешь на эту смазливую полячку.
И я, как бы ни был обижен, все-таки преодолел возникшую неприязнь. Махнув рукой, дескать, проехали, сказал:
– Я все понял, Иван Николаевич. Давайте перейдем прямо к делу. Ведь не за тем же вы меня сюда позвали, чтобы поведать о вашей глу… не совсем удачной шутке.
– Ну вот и ладушки! – Владыка одарил меня, пожалуй, самой обворожительной улыбкой из, несомненно, богатого набора своих улыбок. – Засим, господа вновь прибывшие, – он поочередно посмотрел на стоявшего молча по стойке «смирно» Митрофаныча и переминавшуюся с ноги на ногу Катюшу, – прошу садиться. Разговор будет долгий.
Вслед за этим он прошествовал к своему рабочему столу и уселся в кресло. Екатерина и Аполлинарий Митрофанович дождались, когда патрон пристроит свой зад, и лишь после этого расположились со всеми удобствами в мягких креслах. Из чего я сделал однозначный вывод о том, что, несмотря на внешнюю демократичность Великого Князя-Координатора, элементарные нормы субординации в его присутствии все-таки следует соблюдать. А еще я понял, что мой куратор и девушка, не говоря о замершем, будто мышка, Аристархе, откровенно побаиваются Владыку. Непонятно, чем вызван их страх, но для себя я решил особенно не выпячиваться в его присутствии и не злоупотреблять собственной инициативой.
– Итак, уважаемые коллеги, – голос Владыки заметно посуровел, – как вам известно, вчера вечером, практически в самом центре столицы, силами нашей безопасности была проведена попытка задержания иномирянина, нагло вторгшегося на Землю с неведомыми нам целями. К величайшему моему сожалению, нам не удалось выполнить строжайший приказ Верховного Архонта Братства Посвященных. Впрочем, последствия нашей некомпетентности более всего касаются моей персоны, поскольку именно мне пришлось отдуваться за допущенные ошибки перед Владыкой Владык. Ну да ладно – пережили и не такое. Что касается вашей группы, всем объявляю благодарность…
Последние слова Князя едва не заставили меня подпрыгнуть от удивления. Я ожидал великого разноса за то, что шустрому пришлецу удалось так лихо сделать ноги, но никак не благодарности.
– Отдельное спасибо нашему неофиту Андрею Николаевичу Шатуну. – Князь-Координатор улыбнулся при виде моей недоумевающей физиономии и пояснил: – Пока мы с вами тут кофеи распивали, Андрюша, мои спецы тебя хорошенько просканировали, покопались в твоей светлой головушке, а в результате получили ряд архиважных параметрических данных. Это пока лишь виртуальные абстракции, необходимые нашим ученым мужам для каких-то известных им одним теоретических изысканий, касательно строения Вселенной…
Вообще-то я был предупрежден Митрофанычем по поводу предстоящего сканирования, поэтому ожидал, что после аудиенции с высоким начальством меня отведут в загроможденный всякими хитроумными приборами кабинет, погрузят в гипнотический транс и начнут изгаляться со свойственной ученым-фанатикам «деликатностью». То, что меня уже обследовали и «получили ряд архиважных параметрических данных», мне очень даже понравилось. С детства ненавижу белоснежные медицинские палаты, а также всякую хитроумную медицинскую хрень, от которой не знаешь, чего ожидать в следующий момент: то ли удара электрическим током, для профилактики от пролежней, то ли невыносимой щекотки, для скорейшего заживления ран.
– Извините, Иван Николаевич, – я все-таки рискнул подать голос, поскольку совершенно запутался в сложившейся ситуации. – Позвольте узнать: отчего это за провал операции вас ругает Архонт, а вы нам выносите благодарности, вместо того, чтобы отыграться на подчиненных, ну как это обычно бывает в армии?
На что Владыка весело ухмыльнулся и, забавно почесав свой боксерский нос, ответил:
– Мой тебе совет, капитан, чем раньше ты отвыкнешь от всяких там солдафонских замашек, тем лучше будет для тебя и для дела. Если не ошибаюсь, Аполлинарий Митрофанович вчера тебя однозначно проинструктировал: следить за гостем и не выпячиваться. Ты свою работу сделал и сделал на «отлично», так за каким хе… хреном, позволь, узнать, мне тебя наказывать?
– Ну, не знаю. – Теперь уже я почесал свой затылок. – Бывало, вернешься с задания, а на тебя таких собак навешают, что диву даешься: «Не туда ходил! Не в тех стрелял! И, вообще, как стоишь перед начальством?!» – смена политических ориентиров это называется. А мне-то в глубоком рейде, откуда знать, что генерал Дустум теперь друг, а основной враг – боевики Талибана. По мне дух – он и в Африке дух…
Мое спонтанное выступление, похоже, здорово позабавило присутствующую публику. Владыка даже громко от всей души расхохотался. Потешившись минут пять, он пришел в чувство и сурово взглянул на Невструева.
– Аполлинаша, плохо работаешь с людьми! Почему наш товарищ отстал от жизни на пару десятилетий? – И переведя мгновенно подобревший взгляд на меня, произнес: – Короче, не парься, Андрюха, и выкинь из головы все эти мозговые выверты. У нас, коль виноват – получи по первое, коль выполнил приказ – молодец, чудо-богатырь. – И переведя взгляд на притихшего Митрофаныча, по-молодецки крутанул несуществующий ус. – Помнишь, Аполлинаша, как на Чертовом мосту с Ляксандрой Васильичем хранцуза штыком кололи?!
«Ничего себе! – подумал я. – Еще один суворовец на мою голову! А не там ли эти мужи познакомились друг с другом? Пожалуй, как-нибудь следует хорошенько порасспросить об этом Митрофаныча».
Дождавшись легкого кивка от бывшего однополчанина, Владыка загадочно усмехнулся, как будто вновь штурмовал смертельно опасные альпийские кручи. Впрочем, в прострации он находился недолго. Очень скоро его лицо вновь приобрело серьезное выражение. Без какого-либо предварительного перехода, он сделал легкий взмах рукой, и, как по мановению волшебной палочки, прямо в воздухе на высоте полуметра от пола перед нами появилось голографическое изображение участка столицы, непосредственно примыкающего к гостинице «Арбат». Я тут же узнал свой автомобиль, подъезжающий ко входу в отель. Затем увидел сильно уменьшенную фигурку Аристарха, микроавтобусы со спецназовцами, мирно беседующих у входа Алика и Зару, снайперов на крышах, обычный праздношатающийся люд. Наконец, самого виновника вчерашнего переполоха Ивэна Вериска – дурацкое, на мой взгляд, имечко, рожа наглая, самоуверенная, на таких обычно женский пол падок и насчет, хорошенько помахаться, этот вряд ли откажется. Эх, кулаки так и чешутся апробировать прочность его зубов или челюстей в целом. Хотя, противник достойный и еще неизвестно, кому от кого в конечном итоге перепадет. Впрочем, как говаривал один знаменитый полководец: «Сначала нужно ввязаться в бой, а там посмотрим» [25] .
С высоты птичьего полета было забавно наблюдать за тем, с какой поразительной легкостью парню удалось выскользнуть из всех расставленных на его пути хитроумных ловушек. Я зауважал его еще больше, но от желания схлестнуться в честном поединке так и не избавился. Это желание даже усилилось помимо моей воли, поскольку, скосив глаз на Катюшу, роль которой во всех этих событиях была пока для меня тайной, сокрытой мраком, отметил взгляд, устремленный на пришлеца, полный откровенного желания. Аж в левой части груди закололо, хотя, вроде бы, разобрался, с кем имею дело, и постарался выбросить эту похотливую стерву из головы.