– Я никогда не прощу тебя, – сказала она.
– Нет, ты простишь, – ответил он столь мягким голосом, что он был еле различим. – Теперь я твой защитник, Кэрис. Если бы мне разрешили, я бы охранял тебя с самого детства и ты была бы избавлена от унижения, от которого страдала. Но сейчас уже слишком поздно. Все, что я могу сделать, это оградить тебя от дальнейшего падения.
Он прекратил попытки сжать руку в кулак. Было видно, как раненая рука раздражает его. «Он бы оторвал ее, если бы мог, – подумала она, – он ненавидит не только секс, но и тело».
– Хватит, – сказал он то ли о руке, то ли о беседе, то ли ни о чем.
Когда он оставил ее засыпать, он не запер дверь за собой.
* * *
На следующий день она начала свое исследование. В этом месте не было ничего примечательного – это был просто большой, пустой, трехэтажный дом. На улице за пыльным окном проходили обыкновенные люди, слишком поглощенные своими мыслями, чтобы оглядываться вокруг. Хотя ее первым побуждением было постучать в окно и докричаться до людей, порыв был легко подавлен здравым смыслом. Если она выскользнет наружу, то от чего она будет бежать, и куда? Здесь она была в безопасности, во всяком случае до какой-то степени, и у нее были наркотики. Поначалу она, правда, сопротивлялась им, но они были слишком притягательны, чтобы просто спускать их в туалет. И после нескольких дней она покорилась и героину. Он поставлялся постоянно не слишком много, не слишком мало, и всегда хорошего качества.
Только Брир, толстяк, беспокоил ее. Иногда он приходил смотрел на нее своими выпученными глазками. Она рассказала о нем Мамуляну, и на следующий день он не болтался больше здесь – только принес таблетки и ушел. И дни сливались один в другой – иногда она не могла понять где она или как она попала сюда, иногда она могла вспомнить свое имя, иногда нет. Один или два раза она пыталась мысленно добраться до Марти, но тот был слишком далеко от нее. А может быть, дом подавлял ее силу. Как бы то ни было, ее мысли потеряли направление в нескольких милях от Калибан-стрит, и она вернулась, взмокнув от страха.
Она пробыла в доме уже почти неделю, когда все стало меняться к худшему.
* * *
– Я хотел бы, чтобы ты кое-что сделала для меня, – произнес Европеец.
– Что?
– Я хотел бы, чтобы ты нашла мистера Тоя. Ты помнишь мистера Тоя?
Конечно, она помнила. Не слишком хорошо, но помнила. Его сломанный нос и эти осторожные глаза, которые всегда так грустно смотрели на нее.
– Как ты думаешь, ты можешь обнаружить его?
– Я не знаю как.
– Просто позволь своим мыслям идти к нему. Ты знаешь, как это делать, Кэрис.
– Почему ты не можешь сам?
– Потому что он ожидает меня. Он будет защищаться, а я слишком устал сейчас, чтобы бороться с ним.
– Он боится тебя?
– Возможно.
– Почему?
– Ты была еще маленьким ребенком, когда мистер Той и я встречались в последний раз. Мы расстались врагами, он до сих пор полагает, что мы еще враги...
– Ты хочешь навредить ему, – сказала она.
– Это мое дело, Кэрис.
Она встала, скользя по стене, к которой прислонялась.
– Я не думаю, что хочу найти его для тебя.
– Разве мы не друзья?
– Нет, – ответила она. – Нет. И никогда не были.
– Так станем сейчас.
Он шагнул к ней. Изуродованная рука дотронулась до нее – прикосновение было легким, как перышко.
– Я все-такидумаю, что ты призрак, – сказала она. Она оставила его стоящим в коридоре и отправилась в ванную, чтобы все обдумать, заперев за собой дверь. Она ни на секунду не сомневалась, что он сделает Тою что-то плохое, если она приведет его к нему.
– Кэрис, – сказал тот тихо. Он стоял за дверью ванной. Его присутствие заставляло раскалываться ее голову.
– Ты не можешь заставить меня, – прошептала она.
– Не искушай меня.
Внезапно в ее голове всплыло лицо Европейца. Он заговорил вновь:
– Я знал тебя еще до того, как ты начала ходить, Кэрис. Я часто держал тебя на руках. Ты сосала мой большой палец. – Он говорил, прижав губы к двери; его низкий голос проходил через деревянную дверь, к которой она, прислонившись, стояла. – Это не твоя вина, что нас разделили. Верь мне, я рад, что ты обладаешь талантами своего отца, потому что он никогда не использовал их. Он никогда не понимал ту мудрость, которую можно было обрести с их помощью. Он все растратил – для славы, для богатства. Но ты... Я могу научитьтебя, Кэрис, таким вещам...
Голос был столь соблазнительный, что, казалось, он проникает сквозь дверь и обволакивает ее так же, как его руки много лет назад. Внезапно в ее голове промелькнуло воспоминание: он сюсюкает с ней, корчит дурацкие рожицы – от ангельско-невинной до дьявольски страшной.
– Только найди Тоя для меня. Разве я прошу так много взамен моей доброты?
Она вдруг обнаружила, что раскачивается в ритм его убаюкивающих слов.
– Той никогда не любил тебя, – говорил он, – никто никогдане любил тебя.
Это была ложь и тактическая ошибка. Слова обдали холодной водой ее сонное лицо. Ее любили!Марти любил ее. Бегун. Еебегун.
Мамулян моментально почувствовал свой просчет.
– Не пытайся сопротивляться мне, – воркование исчезло из его голоса.
– Пошел к черту, – ответила она.
– Как хочешь...
В этих словах была нотка смирения, словно вопрос был решен и дело закончено. Однако он не оставил свой пост у двери. Кэрис чувствовала его близость. Ждал ли он, пока она устанет и выйдет? Убеждение путем физического насилия было совершенно не в его правилах, если только он не собирался использовать Брира. Она напряглась при этой мысли. Она выцарапает ему его водянистые глазки.
Минуты проходили и она была уверена, что Европеец был все еще за дверью, хотя она не слышала ни звука, ни вздоха.
И вдруг заурчали трубы. Где-то глубоко двигалась волна. Раковина издала хлюпающий звук, вода в туалетном бачке заплескалась, крышка унитаза подскочила и захлопнулась снова, откуда-то снизу вырывался поток зловонного воздуха. Каким-то образом это было все его рук дело, хотя явно было бесполезным занятием. Унитаз хлопнул снова – запах был омерзительным.
– Что происходит? – спросила она, переводя дыхание.
Мерзкая жижа стала перетекать через край унитаза и шлепаться на пол. В ней двигалось что-то похожее на червей. Она зажмурилась. Это все было сфабриковано, придумано Европейцем, чтобы смутить ее разум – ей следует не замечать этого. Но даже с закрытыми глазами иллюзия оставалась. Вода хлюпала все громче по мере того как поднимался поток, и сквозь бурление она слышала, как что-то влажное и тяжелое шлепалось на пол ванной.