— Нет, Юр, не здесь. Потерпи до дома.
И, узрев в уголке его губ капельку расплавленного шоколада, засмеялась:
— К тому же я не целуюсь с чумазыми.
Прикоснулась пальчиком к пятнышку, но лишь размазала. Чуть потерла…
Дверь распахнулась, издав легкий стекольный звон. Катя вспыхнула смущенно, спешно отдергивая руку, в то же время возмущаясь про себя: какая наглость, кто посмел вот так, без стука ворваться, прекрасно зная, что они с Сидоровым находятся там вдвоем…
Юра распахнул объятия, но это вряд ли укрыло от посетителя правду: они все еще стояли в непозволительной близости друг к другу. Катя запоздало отшатнулась и лишь тогда повернула голову. Все в той же шикарной шубке на пороге стояла рыжая.
Сидоров стремительно сделал шаг назад, словно бы демонстрируя супруге свою отстраненность от подчиненной:
— Лида? Я тебя не ждал. Что-то случилось?
Быстро спрятав руку с вымазанным шоколадом пальцем за спину, Катерина спросила официальным тоном:
— Я могу идти, Юрий Витальевич?
— Да-да, конечно, Катерина… э-э… Захаровна. Так что за проблемы?
Катя не стала дожидаться рассказа рыжей о проблемах, быстро ретировалась. Если и раньше ее всюду сопровождали неприязненные взгляды, то теперь и вовсе хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Коллеги даже не прятали насмешливых улыбок. Инстинктивно вжав голову в плечи, она добралась до своего стола, села и попыталась спрятаться за монитором от посторонних глаз.
Рыжая покинула кабинет минут через десять. Не глядя по сторонам, прошла к выходу и, не попрощавшись с коллективом, перешагнула порог, с легким хлопком прикрыв за собою дверь. А Катя до конца рабочего дня так и не пришла в себя. И, что было совсем невыносимо, так и не дождалась от Сидорова хоть какого-нибудь знака. Только в шесть часов, когда сотрудники покинули офис, смогла, наконец, вздохнуть спокойно и с удовольствием расправить спину. Никак не могла решить, что же ей теперь делать — ехать домой, или ждать, когда Юра соизволит покинуть свое убежище. Или не ждать, а самой нагло ворваться в кабинет и устроить допрос с пристрастием. А может, не надо никаких допросов, лучше тихонько прижаться к любимому и помолчать с ним в унисон?
Она так и не приняла никакого решения. Сидоров вышел через несколько минут. Не злой, не радостный, не возбужденный — самый обыкновенный, словно ничего не произошло.
— Ну что, поехали?
В этот вечер они ужинали в ресторане. К вящей Катиной радости, вкусы у них с Сидоровым оказались во многом схожи: Юра тоже не любил шумных кабаков, предпочитая им тихие камерные заведения.
Обслуживание в "Аяксе" было на высоте: не прошло и трех минут после заказа, как юркий официант поставил перед посетителями салат и почтительно удалился. Юрий немедленно принялся за еду, Катерина же лишь ковыряла вилкой в тарелке, обдумывая моральную сторону предстоящего разговора. С одной стороны, после сегодняшнего происшествия лучше было бы оставить Сидорова в покое и не донимать расспросами. С другой… может, как раз и лучше выяснить все раз и навсегда, чтобы больше не поднимать никаких вопросов, не питать напрасных надежд?
Прекрасно понимала: эту тему лучше не затрагивать, тем более нынешним вечером. И все же Кате нестерпимо хотелось узнать, что же произошло в кабинете после того, как она его покинула. Больше того, она непременно должна была знать, на каком свете находится. Либо Юра привел ее в ресторан для того, чтобы объявить об окончании их недолгого романа. Либо в их отношениях ровным счетом ничего не меняется. Либо меняется самым кардинальным способом, причем в пользу Катерины.
В то же время ее волновал еще один вопрос, не менее важный, чем будущее их с Сидоровым романа. Вопрос этот, хоть не имел непосредственно к Кате ни малейшего отношения, не давал ей покоя с той минуты, как увидела Юру в офисе, рядом с рыжей. Наконец решилась:
— Ты мне ничего не хочешь сказать?
Тот покачал головой и спокойно продолжил поедать салат. Однако его молчание не остановило Катерину. Правда, вопрос о будущем она пока решила оставить в покое. А вот разузнать насчет прошлого и настоящего было бы неплохо. И она продолжила:
— Юр, ты меня прости, если я лезу не в свое дело. А это определенно не мое дело. Я просто не понимаю, почему ты зарегистрировал фирму на имя жены. Для нее это было так принципиально?
Сидоров отложил вилку и откинулся на спинку стула. Катя внутренне сжалась в ожидании отповеди. И поделом ей будет: зачем влезла, ведь прекрасно понимала, что не стоит совать нос в его личные дела.
Он молчал очень долго, по крайней мере, там показалось Катерине. Она уже несколько раз успела мысленно упасть в обморок: то чувствовала, как горят щеки и даже уши, то вдруг холодела от ужаса, представляя, как он ответит ей ледяным тоном: "Ты правильно поняла, это не твое дело", и, не попрощавшись, бросит ее одну.
Однако Сидоров произнес несколько иные слова, и совсем не таким страшным голосом, которого она ожидала. Хотя ласковым его ответ тоже нельзя было бы назвать:
— Не думал, что ты задашь этот вопрос. Мне казалось, наши с тобой отношения не затрагивают имущественных сфер. Но уж коль тебя это так волнует… Фирма зарегистрирована на жену, потому что приобретена на ее деньги. Вернее, на деньги ее отца. Сам я пока никто и зовут меня никак. Лидкин папаша кое-чего добился в жизни, у него крупная строительная компания в Москве. Я же — так, рядовой купи-продай. Если бы не Лидка, до сих пор жил бы в съемной квартире.
Катя смотрела на него, не веря услышанному. Чтобы ее Юра, да оказался альфонсом? Быть того не может.
— И т-ты, — чуть заикнулась она от волнения. — Ты женился на ней ради денег?..
Тот горько усмехнулся, чуть качнул головой:
— Хорошего же ты обо мне мнения. Нет, я даже не знал, кто у нее папаша. Знал бы — ни за что бы не женился. Я ведь потому и из Москвы уехал, что мне его забота уже поперек горла. Я уж лучше здесь, но сам, без него. Правда, совсем без него не получилось — поставил условие, что единственную дочурку отпустит только хозяйкой бизнеса, и никак иначе. Не допущу, говорит, чтоб моя дочь по съемным квартирам околачивалась. А сам я… Что говорится, ни кола, ни двора. Хороший исполнитель, и не более.
Двоякие чувства разрывали Катерину. С одной стороны, было неприятно, что Юра оказался охотником за чужими деньгами. С другой… Возродилась надежда. Значит, он женился вовсе не по любви, а раз не было любви, значит, теоретически Сидоров может и развестись со своей рыжей.
— Юр, ты только из-за денег с ней не разводишься? — совсем осмелела она.
Сидоров нахмурился, глянул на нее грозно:
— А почему, собственно, я должен с ней разводится? Если ты полагаешь, что я женился из-за денег, то сильно ошибаешься на мой счет — я же сказал, мне самому их деньги поперек горла стоят. Однако разводиться с ней я не собираюсь. И вовсе не из-за материального благополучия. Нас с ней многое связывает. Тогда, шесть лет назад, я один оказался в Москве, совсем один. У тебя был Ковальский, а у меня никого не было, только чужой город, неприветливые лица. И вдруг она. Красивая. Ты же не будешь отрицать?