Все сидевшие за столом окаменели, лишь старик спокойно попыхивал трубкой, не притрагиваясь к конверту.
— Почему вы мне это принесли?
— Когда я вижу вора, собирающегося залезть в дом к соседу, я считаю своим долгом предупредить о краже.
Крюгер вынул трубку изо рта и вытряхнул желтый табачный сок на покрытый слоем навоза пол.
— Мы соседи, — объяснил Ральф. — Мы белые люди, живущие в Африке. У нас одна судьба. У нас много врагов, и когда-нибудь нам придется сражаться плечом к плечу.
Трубка Крюгера тихонько попыхивала. Минуты две царило полное молчание.
— Ну ладно. Если замысел Родса провалится, я получу много денег, — сказал наконец Ральф.
Крюгер со вздохом кивнул:
— Теперь я вам верю. Только это и может толкнуть англичанина на предательство. — Старик взял конверт узловатыми коричневыми пальцами. — До свидания, минхеер, — тихо проговорил он.
Теперь у Кэти появилось свободное время, и она снова взяла в руки кисть и краски, заброшенные после рождения сына. На этот раз она решила заняться чем-нибудь посерьезнее семейных портретов и лирических пейзажей — Кэти начала изучать деревья Родезии и уже собрала довольно большую коллекцию.
Сначала она рисовала дерево целиком, делая до двадцати набросков, прежде чем выбрать типичный образец породы. Затем к главному изображению добавлялись раскрашенные акварелью детальные зарисовки листьев, цветов и плодов, и, наконец, Кэти засушивала листья и цветы, собирала семена и составляла подробное описание растения.
Очень скоро она убедилась в своем невежестве и выписала из Кейптауна и Лондона книги по ботанике и «Систему природы» Карла Линнея. Кэти быстро стала опытным ботаником и даже выделила восемь не описанных ранее видов. Один она назвала TerminaliaRaiphii в честь Ральфа, а другой — в честь Джонатана, который полез за прелестными розовыми соцветиями на самую верхушку дерева.
Набравшись смелости, Кэти послала некоторые собранные образцы и рисунки сэру Джозефу Гукеру в Королевский ботанический сад Кью-Гарденс. В ответ пришло ободряющее письмо с похвалами ее мастерским рисункам и подтверждением правильности классификации новых видов. Сэр Гукер также прислал экземпляр своей книги «Роды растений», подписанный «коллеге — исследователю чудес природы», — так завязалась весьма интересная переписка.
Новому увлечению можно было предаваться, пока Джон-Джон лазил по деревьям в поисках птичьих гнезд, да и невыносимо долгие дни разлуки с Ральфом текли немного быстрее. Правда, в последнее время Кэти с трудом поспевала за сыном: раздувшийся живот вынуждал ковылять вразвалку, мешая карабкаться по крутым склонам.
Этим утром она работала в заросшем лесом ущелье выше лагеря, где росло чудесное раскидистое дерево с похожими на канделябр плодами. Джонатан влез на высоту двадцати футов, подбираясь к отягощенной плодами ветке, и тут в густых зарослях, закрывавших вход в ущелье, послышались громкие голоса. Кэти, сидевшая на берегу ручейка, болтая ногами в воде, торопливо застегнула блузку и прикрыла юбкой голые ноги — стояла удушливая жара.
— Я здесь! — крикнула она, и на склоне показался потный телеграфист.
Этот замухрышка с лысой головой и выпученными глазами был одним из самых рьяных поклонников Кэти и, получив телеграмму, решил вручить ее адресату лично. Комкая в руках шляпу, он восторженно смотрел на читающую Кэти.
«ЗАБРОНИРОВАЛ БИЛЕТЫ НА ПАРОХОД ИДУЩИЙ ИЗ КЕЙПТАУНА В ЛОНДОН ДВАДЦАТОГО МАРТА ТЧК ОТКРОЙ КОНВЕРТ И ВЫПОЛНИ ИНСТРУКЦИИ ТЧК СКОРО ВЕРНУСЬ ЦЕЛУЮ РАЛЬФ»
— Мистер Брэтуэйт, вы не могли бы послать от меня телеграмму?
— Разумеется, миссис Баллантайн, с превеликим удовольствием! — Он покраснел, точно девушка, и застенчиво склонил голову.
На листке, вырванном из блокнота для зарисовок, Кэти написала телеграмму, отзывающую Зугу в Кингс-Линн, и мистер Брэтуэйт прижал бумагу к впалой груди, словно священную реликвию.
— С Рождеством вас, миссис Баллантайн! — поздравил он.
Кэти вздрогнула. Дни промелькнули так быстро, что год тысяча восемьсот девяносто пятый почти закончился. Она вдруг пришла в ужас от мысли, что ей снова придется встречать Рождество одной, без Ральфа, в Богом забытом месте.
— И вас тоже с наступающим, мистер Брэтуэйт, — ответила она, надеясь, что он уйдет до того, как у нее хлынут слезы.
Беременность сделала ее слабой и плаксивой — скорее бы Ральф вернулся…
Питсани был не городом и даже не поселком, а небольшой факторией, одиноко стоящей посреди песчаной равнины на краю пустыни Калахари. Граница Трансвааля проходила всего в нескольких милях отсюда, не обозначенная ни ограждением, ни пограничным столбом. На плоской невзрачной местности, поросшей низким кустарником, всадник мог заметить факторию с расстояния в семь миль — а вокруг нее, словно призрачный мираж, расположились конические палатки армейского лагеря.
Всадник безжалостно гнал лошадь тридцать миль вдоль железной дороги в Мейфкинг: он вез срочное сообщение. Для посланца мира капитан Морис Хини был неподходящим кандидатом: послание голубя нес ястреб — привлекательный темноволосый мужчина с горящим взглядом служил когда-то в конном отряде бечуанской полиции, а в войне с матабеле командовал отрядом кавалерии.
Взбитое копытами облако пыли часовые заметили с расстояния двух миль. Поднялась небольшая суматоха. Когда Хини въехал в лагерь, старшие офицеры уже встречали гостя. Доктор Джим лично пожал капитану руку и увел его в штабную палатку, подальше от любопытных глаз.
Зуга Баллантайн плеснул тоника в стаканчик с джином.
— Извините, Морис, здесь все-таки не Кимберли — льда у нас нет.
— Да черт с ним, со льдом, я умираю от жажды!
Эти двое хорошо знали друг друга: Морис Хини был одним из младших партнеров Ральфа Баллантайна и Гарри Джонстона, когда они подрядились доставить первых поселенцев в Машоналенд.
Хини осушил стаканчик, вытер усы и только потом посмотрел на Джона Уиллоби и доктора Джеймсона, не зная, к кому из них обратиться: официально отрядом командовал Уиллоби, Зуга Баллантайн был его заместителем, а доктор Джеймсон считался штатским наблюдателем, но все прекрасно знали, кто на самом деле обладает настоящей властью.
Джеймсон разрешил его недоумение.
— Ну давайте, выкладывайте!
— Новости не очень хорошие, доктор Джим. Мистер Родс убежден, что вам следует оставаться здесь, пока комитет реформ не захватит Йоханнесбург.
— И долго нам здесь сидеть? — с горечью спросил Джеймсон. — Вы только посмотрите! — Он взял со столика пачку телеграфных бланков. — Фрэнк Родс по сто раз на день посылает мне телеграммы, написанные жутким кодом. Вот хотя бы вчерашняя: «Выпуск акций необходимо задержать до согласования бланков компании»! — Он с отвращением бросил листки на стол. — Дурацкие споры о том, какой флаг поднять! Черт побери, если мы это делаем не ради империи, то зачем вообще нужна вся затея?