– Нет, убежали твои волки, – отозвался я.
Может быть, в психотерапевтических целях надо было сказать, что я поймал волков и сдал в зоопарк? Впрочем, непохоже, что у ребенка остался какой-то страх после встречи с оборотнями. Арина потрудилась на славу.
Здороваясь с немногочисленными жителями, я дошел до нашего дома. Светлана оккупировала мой гамак – с бутылкой пива и книжкой «Фуаран – вымысел или правда?», открытой уже на последних страницах.
– Интересно? – спросил я.
– Угу, – кивнула Светлана. Пиво она пила совершенно по-простецки, из горлышка. – Веселее, чем «Папа и море» Туве Янсен. Я теперь поняла, почему раньше печатали не все сказки о мумми-троллях. Последние – совершенно не детские. У Туве Янсен явно была хандра, когда она их писала.
– Писатель тоже имеет право на хандру, – сказал я.
– Если пишет детские книги – то не имеет! – сурово ответила Светлана. – Детские книги должны быть добрыми. А иначе – это как тракторист, который криво вспашет поле и скажет: «Да у меня хандра, мне было интереснее ездить кругами». Или врач, который пропишет больному слабительного со снотворным и объяснит: «Настроение плохое, решил развлечься».
Дотянувшись до стола, она отложила фальшивый «Фуаран».
– Ну ты и строга, мать. – Я покачал головой.
– Мать – потому и строга, – в тон ответила Светлана. Засмеялась: – Да шучу я. Все равно книги чудесные. Только последние очень грустные.
– Надюшка с мамой пошли к речке гулять, – сказал я.
– Встретил их?
– Нет, Оксана сказала. Так, мол, и так, ваша Надя с бабкой гулять пошли…
Светлана прыснула. Тут же сделала страшное лицо.
– При матери не повтори! Расстроится.
– Что я, камикадзе?
– Лучше расскажи, чем ваш поход закончился.
– Ведьма удрала, – сказал я. – Гнались за ней до четвертого слоя сумрака, но все равно ушла…
– До четвертого? – Глаза у Светланы вспыхнули. – Ты серьезно?
Я сел рядом – гамак негодующе закачался, деревца скрипнули, но выдержали. И кратко пересказал наши приключения.
– А вот я на четвертом слое не была… – задумчиво сказала Светлана. – Интересно как… Снова появляются цвета?
– Мне показалось, что даже запахи какие-то.
Светлана рассеянно кивнула:
– Да, слухи такие ходят… Интересно.
Несколько секунд я молчал. А потом сказал:
– Светлана, тебе надо вернуться в Дозор.
Против обыкновения Светлана промолчала. Ободренный, я продолжил:
– Нельзя жить вполсилы. Рано или поздно ты…
– Не будем об этом, Антон. Я не хочу становиться Великой волшебницей. – Светлана усмехнулась. – Маленькая бытовая магия, вот и все, что мне нужно.
Стукнула калитка – вернулась Людмила Ивановна. Я глянул на нее мельком, отвел было взгляд – и снова уставился, ничего не понимая.
Моя теща сияла. Можно было подумать, что она только что удачно отругала какую-нибудь невоспитанную продавщицу, нашла на улице сто рублей и поздоровалась за руку со своим любимым Якубовичем.
Она даже шла по-другому – легко, расправив плечи, высоко вздернув подбородок. И улыбалась совершенно благостно. И негромко напевала:
– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…
Я даже головой помотал. Теща мило улыбнулась нам, помахала ручкой – и прошла в двух шагах, направляясь в дом.
– Мама! – окрикнула ее Светлана, вскакивая. – Мама!
Теща остановилась, посмотрела на нее – все с той же блаженной улыбкой на лице.
– С тобой все хорошо, мама? – спросила Светлана.
– Очень, – ласково ответила Людмила Ивановна.
– Мама, где Надюшка? – чуть-чуть повышая голос, произнесла Светлана.
– С подружкой пошла погулять, – невозмутимо ответила теща.
Я вздрогнул. Светлана воскликнула:
– Да ты что, мама? Уже вечер… детям одним гулять… с какой подружкой?
– С моей подружкой, – не переставая улыбаться, объяснила теща. – Не бойся. Что ж я, дурочка какая, маленькую одну отпускать?
– Какой твоей подружкой? – выкрикнула Светлана. – Мама! Что с тобой? С кем Надя?
Улыбка стала медленно сползать с лица тещи, уступая место неуверенности.
– С той… этой… – Она поморщилась. – С Ариной. Подружка моя… Арина… подружка?
Что именно Светлана сделала, я заметить не успел – лишь пробежал по коже холодок от рассеченного сумрака, Светлана чуть подалась к матери, а та – застыла с открытым ртом, мелкими глотками хватая воздух.
Читать мысли у людей довольно трудно, куда проще заставить их говорить. Но с близких родственников можно снять информацию точно так же, как мы делаем для быстроты между собой.
Впрочем, я в этой информации не нуждался.
Я и так все понял.
И мне стало даже не страшно – пусто. Будто весь мир вокруг заледенел и остановился.
– Иди спать! – крикнула Светлана матери. Людмила Ивановна повернулась и походкой зомби отправилась в дом.
Светлана посмотрела на меня. Лицо ее было очень спокойно – и это сильно мешало мне собраться. Все-таки мужчина чувствует себя гораздо сильнее, когда его женщина напугана.
– Подошла. Дунула. Взяла Наденьку за руку. Ушла с ней в лес, – выпалила Светлана. – А она… еще час гуляла, дура набитая!
Вот тут я понял, что Светлана на грани истерики.
И смог собраться сам.
– Да что она могла против ведьмы? – Я схватил Светлану за плечи, встряхнул. – Твоя мать – всего лишь человек!
В глазах Светланы блеснули слезы – и тут же исчезли. Она вдруг мягко оттолкнула меня, сказала:
– Отойди, Антон, а то зацеплю… ты и так еле стоишь…
Спорить я не стал. После наших с Эдгаром приключений помощник из меня был никакой. И Силы во мне почти не оставалось, поделиться со Светланой было нечем.
Я отбежал на несколько шагов, обхватил ствол чахлой яблони, доживающей свои последние годы. Закрыл глаза.
Мир вокруг вздрогнул.
И я почувствовал, как зашевелился сумрак.
Светлана не стала собирать Силу из окружающих, как сделал бы я. Ей хватало собственной – упорно отрицаемой, неиспользуемой… и скапливающейся. Говорят, после родов женщины-Иные испытывают колоссальный прилив Силы, а в Светлане я тогда никаких изменений не заметил. Все куда-то исчезало, пряталось, накапливалось… как оказалось – на черный день.
Мир выцветал. Я понял, что проваливаюсь в сумрак, на первый уровень: напряжение магии было столь велико, что все, хоть сколько-нибудь магическое, не удерживалось в человеческой реальности. Провалилась сквозь дощатый стол и тяжело шлепнула о землю книга «Фуаран – правда или вымысел?». Где-то в отдалении, за три дома, на крыше вспыхнули и мгновенно сгорели клочья синего мха, живущего в сумраке эмоционального паразита.