Ведь даже абори никогда не причинят вреда человеку – кроме как в порядке самообороны. Они не злые. Просто совсем-совсем чужие…
У открытой двери купола, подложив под задницу зачехленный ракетник «Сальери», похожий размерами и формой на школьный ранец, сидел Денис Огарин. У меня даже настроение улучшилось – чуть-чуть. Денис помахал мне рукой, потом демонстративно уставился на флягу. Точнее – на то место, где она должна была висеть.
– Тебя можно поздравить, парень?
Денис всего на пять лет старше меня. А в свои двадцать я с удивлением понял, что обращение «молодой человек» или «парень» – уже не совсем ко мне. Но Денису позволительно называть меня парнем, юношей, мальчиком, дитем – кем угодно. Десять лет назад он вышел из стен кадетского корпуса на Терре. И с тех пор в космопехоте. Уже старший лейтенант. Повидал почти всю Империю, да и за пределами бывал.
– Надо мной можно смеяться, – хмуро сказал я. Присел рядом – на ранце-ракетомете места не хватило, да и не улыбалось мне сидеть на субатомных зарядах, это только космопехам банк спермы оплачивает государство. В двух словах рассказал о произошедшем.
– Смеяться не буду, – сказал Денис. Порылся в кармане, достал трубку и табачок. – Смеяться стоит над теми, кто еще не безнадежен. Чтобы поняли. А ты – безнадежен.
Я молчал.
– Лешка, я тебе рассказывал о законах удачи?
– Рассказывал. Сто раз.
– Так вот, мой юный друг, – Денис методично утрамбовывал табак, даже не глядя на меня, и не обратив никакого внимания на ответ. – Главный из этих законов – ты должен быть готов к удаче. В любой момент. Если даже сидишь на стульчаке, то это не отменяет необходимости вскочить и со спущенными штанами побежать за ней вслед.
– Денис…
– Что? Ты не выглядишь таким уж изможденным. Ты ушел из поселка вчера утром. Без воды можно спокойно просуществовать трое суток. Какого дьявола ты раскупорил обменную флягу?
– Хотелось пить.
– Тогда не жалуйся. Ты утолил жажду, и тебе стало хорошо. Правда, ты упустил свой единственный шанс выбраться из этой дыры. Но всегда приходится чем-то жертвовать.
Он был прав, во всем прав, и на снисхождение рассчитывать не приходилось.
– Не говори никому, – попросил я.
– Хорошо. Только ведь ты сам всем расскажешь. Не выдержишь. Напьешься этим вечером, и будешь плакаться приятелям. Добавишь к своим прозвищам еще одно, новенькое.
Я молчал.
– Алексей, я тебя знаю пять лет, – Денис обнял меня за плечи. – И ты знаешь, что характерно? При первом взгляде ты кажешься человеком чрезвычайно способным и удачливым. Даже зависть берет, хорошая такая… добрая. Сильный, умный, талантливый юноша. Самородок с фронтира. Это ведь правда, что в десять лет тебе предложили поступить в художественное училище на Терре? На государственный кошт?
– Да.
– Ты расплакался, отказался улетать, еще пару лет лепил свои статуэтки, потом забросил.
– Это не мое, Денис! Ну какой я художник, какой скульптор? Повезло случайно, победил на этой дурацкой выставке, и что?
– Дурачок. Да пусть это трижды не твое! У тебя был шанс выбраться отсюда. И куда – на Терру! Понимаешь? Пусть бы тебя отчислили через месяц за лень и бесталанность, все равно государство брало на себя ответственность! Отправлять тебя обратно стало бы дороже, чем воспитать до совершеннолетия в метрополии! И не говори, что ты этого не понимал! Даже в детстве!
– Понимал.
– Вот так. Потом – тебе было уже восемнадцать, верно? Когда здесь вербовали в космопехоту? Прошел бы по всем статьям, поверь мне.
– Я хотел!
– Хотел. И сломал руку перед самой медкомиссией.
– Это не моя вина.
Денис попыхтел трубкой, глядя на разгорающиеся огни городка. Самые яркие были в здании клуба. Прав он, сейчас я туда и отправлюсь, напьюсь, и всем расскажу о своем позоре…
– Я и не утверждаю. Просто есть те, кто ловят удачу за хвост. А есть те, к кому она приходит – а ее не замечают. Ты из их числа. Уж извини.
– Это просто невезение.
– Да! Да, Алексей! Просто невезение. И оно тебя любит. Ты посмотри на себя… двадцать лет прожил в дыре, на планете, где и пяти тысяч населения не наберется. Занимаешься – черт знает чем! Бродишь по лесам, в надежде, что кто-то из аборигенов подарит тебе кусочек своих фекалий…
– Жемчуг – не фекалии!
– Допустим. Хоть почечные камни. Какая разница? И уж если начистоту… никакой ценности в нем нет. Украшение, случайно вошедшее в моду. Вот пройдет окончательно спрос на жемчуг – и на вашей планете поставят жирный крест. А знаешь, как это может случиться? Напишет модный репортер статью о том, что оранжевый жемчуг добывают из кишок уродливых туземцев, а цена ему – литр воды. И все! Богатые бабки поскидывают с себя жемчуга. Он ничего не будет стоить.
– Денис…
– Леша, я пять лет здесь торчу. Мы, может, и не друзья уже, но ведь хорошими приятелями остались? – Денис ухмыльнулся. – Позволено ли мне будет сказать тебе правду? Ты ухитряешься из самой выигрышной ситуации выйти с наибольшими потерями.
Я вскочил. Денис пожал плечами.
– Чего ты добиваешься? – спросил я. – А?
– Мне подписали рапорт, – спокойно ответил Денис. – Пора лепить капитанские звездочки на погоны. Послезавтра я улетаю.
– Куда? – тупо спросил я, будто это было важным.
– На переподготовку. За пять лет я отстал серьезно… но попробую наверстать. А потом в регулярные части, – Денис искоса глянул на меня. – Видимо, на границе растет напряженность. Так что… тебе не с кем будет советоваться, и некому плакаться в жилетку.
– Не плакался я тебе, и не собираюсь! – крикнул я. – Проваливай! Может, кого получше пришлют!
– Да никого не пришлют, Алексей. Гарнизон опять сокращают.
– Меньше дармоедов, – огрызнулся я. – Прощай.
– Пока, Лешка.
Я шел от поста – почти бежал, а свежеиспеченный капитан Денис Огарин сидел на ракетном ранце, на котором сидеть совсем не рекомендуется, и пыхтел трубкой. Ему осталось провести всего два дня на моей планете, и он был этому рад.
А мне, наверное, предстоит тут прожить всю жизнь. Еще лет сто. Вот только чем они будут отличаться от прожитых двадцати?
– Может быть пива, Алексей?
– Нет, дядя Гриша. Коньяка.
Трактирщик Григорий и впрямь приходился мне дядей. Правда, троюродным. У нас слишком маленькая колония, почти все друг другу родственники – дальние. Поэтому на родство обращают мало внимания, разве что на прямое, мать – сын, брат – сестра…