– Ух, красотища! Какие туманы клубятся! Не понял… – Ян всмотрелся вдаль. – Слушай, друг, заведующий отделением, звони-ка профессору, да и всем нашим, Алекс едет…
…Рута печально смотрела на кровавый туманный восход. Вчера не стало Юноны, а скоро убьют и девочку с чудесными сиреневыми глазами из воспоминаний Джейн. По щекам самой богатой княгини на земле текли слезы. Она не может даже выйти на улицу, чтобы затеряться в тумане! Когда же прекратится этот кошмар? Где тот парень, Эд? Где Заряна?
…Эдуард, король Английский, встретил августовское утро в самолете уже над чужой страной. Эд летел за невестой, княгиней Руатаной Турбиной, но сердце стремилось к обворожительной славянской девушке, которую он встретил у Турбиных в усадьбе…
…Заряна взглянула на мир перед новым, последним шагом, и мир показался ей восхитительным. Она улыбнулась и потянула руки к солнцу…
…И только Сова не радовалась наступившему дню. Она стояла на самом краю высокой прибрежной скалы, о которую били могучие океанские волны. Древняя львица Чарлет сидела рядом. Чайки над головой Совы кричали то ли от боли, то ли от холода, планета стремительно кружилась вокруг своей желтой звезды, с каждым днем приближаясь к развязке. Какой? Страшной? Сколько еще горя надо пройти и испытать, чтобы все Константы во Вселенной уравновесились и стали на свои места? Сколько еще надо сил, чтобы мир получил достаточно энергии на исправление недопустимой ошибки?
Сколько душ еще должно погибнуть лишь по той причине, что они никогда не должны были оказаться здесь, сейчас, при этих обстоятельствах?! Сколько еще ей вмешиваться в запретное – в дела человечества? Сова усмехнулась и опустилась на одно колено рядом с Чарлет:
– Видимо, пока человечество не сотрет с себя этот напыщенный знак Шестьсот Шестьдесят Шесть и не вспомнит Истину! Что ж, братец, ни ты, ни я не знали, что Отец меня противопоставит тебе. Вероятно, погрешность от изменения той самой Константы. Все не так, все не так! Эх, Чарлет! – Сова потрепала большую львицу по загривку. – Обычно и свет, и тьма равнозначны для Отца, но если кто-то так сильно рвется вперед… Вот и вывод!
В ответ одиннадцатая волна с силой обрушилась на высокую сиреневую скалу, окрашенную светом солнца, окатив и Сову и львицу, смывая мелкие камушки и растения с вершины утеса. Но Сова и львица даже не шелохнулись.
– Успокойся! – приказала Сова бушующей стихии.
И океан смолк, воцарился штиль, раскинулась радуга, и рассвет стал благоухающим и свежим.
– Вот, это наш с тобой эскиз, Чарлет! Даже если все пойдет не так, это утро мы обязательно запомним, как и этот утес. Потому что сегодня я чувствую поворот.
Чарлет рыкнула, подтверждая, а может, утверждая, а потом зевнула и подняла умные глаза на Сову. Неожиданно Сова рассмеялась, совсем по-детски.
– Если бы я могла, то заказала бы эту картину какому-нибудь не рожденному здесь гению художнику! Да-да, он бы написал новую Даму с новым горностаем! – и звонкий смех Совы окрасил утреннюю тишину над океанским рассветом.
Байкалов ворвался в свой кабинет, хлопнув полированной дубовой дверью… В кабинете со стенами, до потолка затянутыми кожей, было прохладно, но профессор все же расстегнул верхнюю пуговицу. В кресле, поставленном между двумя раскрытыми окнами, сидел Алекс – как всегда, в своем просторном черном плаще и белой рубашке…
– Здравствуйте, Алекс. Вы не скучали в моем кабинете без меня? – съязвил профессор.
– Нет, что вы.
Дверь распахнулась, и влетела веселая Марина. Байкалов одернул пиджак и сел во главе т-образного полированного стола.
– Алекс! – запорхала розовая, в рюшах, Марина. – Ты совсем не изменился… Такой же молодой и красивый!
Алекс наклонил голову набок и оценивающе поджал губы. Его руки, опирающиеся локтями о подлокотники, жестикулировали в такт разговору.
– А ты сильно постарела, Марина, поправилась. Мутанты не стареют. Но ничего, я увезу тебя обратно, на заслуженный отдых. Пора подумать о семье.
– Но Алекс! – воскликнула обиженная и встревоженная Марина. – Я не устала, я могу и здесь подумать!
Ганарник криво улыбнулся.
– Понравилась молодая кровь? Константин Аркадьевич, – Алекс, не отрываясь взглядом от Марины, обратился к Байкалову, – я слышал, что ваш сын может бросить перчатку Аполлону?
Байкалов вздохнул и опустил голову на сцепленные в замок руки…
– Так что, Марина, я счел бы несправедливым навязывать молодому, умному и очень красивому парню отталкивающую старушку. Я привез ему Ринату!
– Но Алекс! – закричала Марина. – Ты ничего не знаешь!
– Заткнись и сядь, не выводи меня!
Марина послушно села.
– Профессор, можно увидеть вашего медтехника Шовинскую? – спросил Алекс.
Марина зло улыбнулась.
– Ее нет, – растерянно ответил Байкалов. – Даша отдыхает, она уехала.
– Да? – Алекс задумался. – Когда она вернется?
– Клянусь вам, Ловель больше насочиняла про Дарью!
– Это мы увидим. Вы не ответили.
– В понедельник утром она придет на работу, – сказал Байкалов упавшим голосом.
– Я подожду, а где ваш сын? – спросил Алекс.
– Агей уехал, а куда, не сообщил, – я думаю, он не скоро вернется.
Дверь с шумом раскрылась, и Байкалов онемел. На пороге стоял Агей. Алекс с интересом разглядывал его.
– Ну, судя по внешности Аполлона и решимости Дон Кихота, ты – Агей? – спросил Алекс.
Агей смерил Алекса оскорбительным взглядом, и сердце отца зашлось.
– А ты, судя по секонд-хендовскому прикиду и фраерской снисходительности, – Алекс? – спросил Агей, а затем картинно и надменно поклонился.
Алекс вскинул брови и удивленно уставился на Агея.
– Ты слишком смел для молодости, – сказал он.
– А ты слишком развязен для своей древности, – не остался в долгу Агей.
– Кого вы воспитали, профессор? – агрессивно процедил Алекс. – Ты, парень, соображаешь, что говоришь?
– Ну конечно, – протянул Агей, – я же психоневролог, сэ-эррр!
– За это можно поплатиться, Агей.
– Не думаю, Алекс. Или Император тебя назначит на мое место? Ты же, кажется, врач? Я не прав?
– Скотина! – вдруг хмыкнул Ганарник.
– Древний каннибал, – не остался в долгу Агей.
– Да как ты смеешь!
Алекс стремительно поднялся из кресла, и неведомая мощная волна отшвырнула Агея в противоположный угол директорского кабинета. Круша на своем пути мебель, Агей Байкалов сильно ударился о стену, из его носа пошла кровь.
– Ну ты, дрянь! – опять заговорил он. – Не той силой меряешься, как мужик совсем иссох, что ли?