Эми любила останавливаться в доме Хайеса. Иногда туда приезжал и Роберт, чтобы поговорить с Джоном о делах, посоветоваться насчет новых вложений, сыграть в карты или поохотиться.
Эми и Лиззи прибыли в Чизлхерст около полудня. Сентябрьское солнце еще оставалось ярким и жарким, и Эми была рада поскорее укрыться от него в доме.
– Добро пожаловать, леди Дадли, – сказал Джон Хайес, целуя ей руку. – Рад, что вы снова у нас. Миссис Минчин проводит вас в вашу комнату. Вы ведь предпочитаете ту, что выходит в сад?
– Да, если возможно. Скажите, есть вести от моего господина?
– Он написал, что собирается приехать сюда через неделю, – ответил Джон Хайес. – Правда, точный день приезда не обозначил. Думаю, сэр Роберт и сам этого не знает, – с улыбкой добавил он.
Эми тоже улыбнулась.
«Конечно, откуда ему знать, когда королева соблаговолит отпустить его», – послышался в ее мозгу голос ревнивой жены.
Она сразу же сунула руку в карман и нащупала четки.
– Когда бы он ни приехал, я всегда рада видеть его, – сказала Эми и вслед за горничной пошла наверх.
В дом вошла Лиззи Оддингселл, с наслаждением откинула капюшон и принялась отряхивать пыль с дорожного костюма. Приведя себя в порядок, она сердечно поздоровалась с Джоном, своим давним и добрым приятелем.
– А леди Дадли неплохо выглядит, – сказал тот. – Я слышал, она очень больна.
– Неужели? Где же ты это слышал? – с подчеркнутым равнодушием спросила Лиззи.
Джон Хайес задумался.
– Пожалуй, в двух местах. Мне кто-то рассказывал в церкви. Еще об этом сообщал мой лондонский секретарь.
– Чем же больна леди Дадли?
– Секретарь говорил, что-то там в груди. То ли камень, то ли опухоль. Очень большая, вырезать невозможно. Говорили, что сэр Роберт решил расстаться с ней. Она согласилась уйти в монастырь и дать ему развод, поскольку не в состоянии родить ребенка.
Слушая это, Лиззи все плотнее сжимала губы.
– А что скажешь ты? – спросил ее хозяин дома.
– Ложь все это, – невозмутимо ответила она. – Как по-твоему, кто заинтересован в распространении всей этой клеветы? Кто придумал, что леди Дадли неизлечимо больна?
– Откуда мне знать? – Джон развел руками. – Как говорится, река глубока. Просто я слышал, что все зашло слишком далеко…
– До тебя дошел слух, что они любовники?
Мистер Хайес обернулся назад, не слышал ли кто, будто даже косвенное упоминание королевы и Дадли могло ему повредить. Коридор был пуст.
– Он якобы намеревается оставить свою супругу и жениться на той даме, о которой мы говорим. Она вроде бы имеет схожее желание и обладает властью осуществить его.
– Многие так думают, – кивнула Лиззи Оддингселл. – Но все это не более чем слухи. Они беспочвенны и такими останутся.
Джон Хайес задумался, а затем прошептал:
– Если известно, что она очень больна и не способна рожать, может, им и есть смысл мирно расстаться.
– Если все считают ее больной, то никто не удивится, если она вдруг умрет, – еще тише прошептала Лиззи.
Джон Хайес испуганно вскрикнул и перекрестился.
– Боже милосердный! Лиззи, ты никак сошла с ума? Что за ужасные мысли бродят в твоей голове? Неужели ты всерьез думаешь, что он способен на такое? Только не сэр Роберт!
– Я уже не знаю, что и думать. Зато могу тебе сказать, что на всем пути от Абингдона до Чизлхерста люди сплетничают по поводу его светлости и королевы. Все считают, будто Эми смертельно больна. А на одном постоялом дворе… мы еще спешиться не успели, как подбегает хозяйка и спрашивает, не послать ли за лекарем. Все говорят о ее болезни и о любовных интригах сэра Роберта. Говорю тебе, не знаю, что и думать. Только кому-то очень неймется.
– Его светлость к этому непричастен, – убежденно произнес Джон Хайес. – Он никогда не посмел бы причинить ей вред.
– Больше я ничего не знаю.
– Но если это не он, тогда кто и с какой целью распространяет эти слухи?
– А ты еще не догадался? – глядя на него в упор, спросила Лиззи Оддингселл. – Та, что готовит страну к его разводу и новому браку. Думаю, только она, больше некому.
Мэри Сидни зашла в покои брата в Виндзорском замке и уселась возле огня. На полу возились щенки гончей. Один из них принялся грызть ее сапог. Носком другого она слегка почесала щенку толстенькое брюшко.
– Это тебе не комнатная собачонка, – нахмурился Роберт. – Не порти мне охотничьего пса.
– Видишь, он сам не хочет меня отпускать. – Мэри засмеялась. – Хватит грызть мой сапог! Слышишь, маленькое чудовище?
Она опять почесала щенку живот. Тот радостно завизжал, наслаждаясь вниманием.
– Трудно поверить, что эта тварь чистых кровей, – произнес Роберт, торопливо подписал готовое письмо, отодвинул его в сторону и тоже сел у огня. – Ну и вкусы у этой псины. Никакого благородства.
– Щенята есть щенята. Дело тут вовсе не в породе, – возразила сестра. – Кстати, меня обожают собаки всех пород.
– Вполне заслуженно. А ты отважилась бы назвать своего законного супруга сэра Генри беспородным щенком?
– В лицо – ни за что, – усмехнулась Мэри.
– Как поживает наша королева? – спросил Роберт, перестав улыбаться.
– По-прежнему сама не своя. Вчера вечером ничего не ела. Выпила лишь немного теплого эля. Сегодня утром – тоже ни крошки. Отправилась гулять в свой сад, провела там примерно час, совсем одна. Когда вернулась, вид у нее был… ну, не от мира сего. Кэт без конца носит ей какие-то настои, отвары. Не знаю только, пьет ли их Елизавета. Потом она все-таки оделась и вышла, но не улыбалась и ни с кем не разговаривала. Делами не занимается, никого не принимает. Сесил крутится возле нее с кучей писем, а она их читать не желает. Поговаривают, что из-за ее отчаяния мы можем проиграть войну в Шотландии. – (Роберт кивнул.) – Почему ты не хочешь мне рассказать? Что она говорила тебе вчера? Вид у нее был такой, будто ей сердце разбили. А сегодня – еще хуже. Просто полумертвая.
– Она отказалась от меня, – ответил Роберт, не вдаваясь в подробности.
Мэри Сидни вскрикнула, зажала ладонью рот, потом заявила:
– Быть того не может!
– Как видишь, может. Просила остаться ее другом, но сказала, что вынуждена выйти замуж. Сесил посоветовал ей отдалиться от меня, и она послушалась его.
– Но почему сейчас?
– Сначала слухи, потом угрозы расправиться со мной.
– Да, слухов предостаточно. Мне вчера служанка принесла свежую сплетню. Оказывается, Эми решили отравить. Такое изощренное вранье – у меня просто волосы дыбом встали.
– Поколоти ее, чтобы впредь неповадно было.