– Я не буду шуметь.
– Не беспокойся, только свечи не забудь задуть. Мы же не хотим сжечь избушку, которую оставил мне Папаша Билл.
Мак обнял Лейси за плечи.
– Ты не считаешь, что я свихнулся, разорвав помолвку?
Лейси обхватила его лицо своими прохладными руками.
– Пойми, мой дорогой: я всегда буду любить тебя, что бы ты ни сделал. Это и называется «любовь».
Старушка взяла свечу и посеменила по темному коридору. Мак долгое время смотрел ей вслед.
Мак вернулся в вестибюль ближе к одиннадцати. Фрида трясла отель, словно чашу с игральными костями, твердо вознамерившись сорвать его с фундамента. Мак вытащил из кладовки подушку и одеяло, лег на полу возле стойки консьержа и моментально погрузился в сон. Проснулся он от оглушительного треска. Встал, обшарил фонариком зал. Где-то громыхнуло. Мак вышел в центр комнаты и прислушался. Удар, еще один и еще – волны бились о стены отеля, как о прибрежные скалы.
Кто-то постучал с черного хода. В дверях стоял жилец из третьего номера, Норрис Вильямс.
– Террасы ушли под воду. – Он пришел прямо в пижаме и мокрый, словно вылез из душа. – Я слышу, как бьются волны.
– В номер вода не затекла? – спросил Мак, немного растерявшись. Что теперь делать? Куда перевести гостей? К Биллу с Терезой? К Лейси?
– Нет еще, – ответил мистер Вильямс, «книжный червь» с мягкими белыми руками. – А можно нам с женой побыть в вестибюле? Тут немного спокойнее.
– Конечно, – ответил Мак.
Едва ушел мистер Вильямс, в дверь снова постучали.
– В комнату проходит вода. Коврик у двери уже мокрый, – сообщила миссис Фреммер из шестого номера. – Нам как, оставаться на корабле до последнего? Знаете, я смотрела «Титаник».
– Перебирайтесь сюда.
Сквозь открытую дверь хлестали пулеметные очереди дождя. Застегнув «молнию» на куртке, Мак выскочил на улицу и начал обход номеров. Он стучал в каждую дверь и кричал:
– Перебирайтесь в вестибюль!
Жильцы хватали верхнюю одежду и фонари и мчались к заветному укрытию. Все, кроме Клариссы Форд. Она подошла к двери, смерила взглядом толпу и проговорила:
– Убереги нас, господь.
– Кларисса, я не шучу, пора уходить.
– Я же сказала, Мак: не тронусь с этого места.
Мак протиснулся в комнату мимо Клариссы, схватился двумя руками за ручку входной двери и с силой ее открыл.
Волны перекатывали через ступени террасы. Одна волна окатила подошвы и выплеснулась на зеленый ковер. Но испорченный ковер – это меньшая из бед. Золотое побережье может и отколоться, его попросту смоет вода. Мак захлопнул дверь и запер на засов. Затолкал в проем под дверью два банных полотенца и взял Клариссу под руку.
– Надо выбираться, – сказал он.
Она отстранилась, вырвав руку. Мак вспомнил про Марибель.
– Повторяю: я остаюсь.
Где-то вдалеке, сквозь шум и завывания ветра, послышался вой сирен.
– Ну и отлично, – ответил он.
По Норт-Бич-роуд мчалась пожарная машина, и с ней два фургона. Они остановились, не доезжая до отеля – дальше дороги не было, все вокруг завалило песком.
Четверо мужчин в оранжевых накидках деловито зашли в вестибюль через боковую дверь.
– От вас поступил звонок по мобильному. Сказали, требуется эвакуация, – сообщил похожий на силача пожарный с квадратными плечами. Из таких получаются отличные спасатели. – Мы заберем вас в школу. Там есть генератор, вода и пища. Вам обеспечат ночлег.
– Это я звонил, – сказал Норрис Вильямс, радостно помахивая телефоном, будто лотерейным билетом на миллион. Он был по-прежнему в пижаме. – Я готов, поехали.
Встав у боковой двери, Мак обеспечил организованный выход гостей, передав их с рук на руки широкоплечему спасателю. Тот проводил их до фургонов, прокладывая путь по песчаным дюнам. Мак пересчитал всех по головам. Мистер Сикахама с Гавайев посетовал, что платит шестьсот долларов за ночь не для того, чтобы ютиться под дверью математички, и смеет рассчитывать на компенсацию. Миссис Фреммер поцеловала Мака в щеку, словно не чаяла снова увидеть его живым. Препроводив постояльцев в фургон, плечистый повернулся к Маку:
– Это все?
– Да, – ответил Мак. – Я остаюсь.
– Есть здесь еще люди?
Фонарный луч осветил дверной проем хозяйского дома.
– Обождите-ка, – сказал Мак. Луч подпрыгивал и дрожал, и в темноте вдруг стал различим силуэт Терезы. Она выскочила босая, в ночной рубашке, накинув сверху ветровку дочери, которую та когда-то носила на соревнованиях.
– Я еду с ними, – сказала она. – Кто-то же должен сопровождать гостей, а Билл отказывается выходить из дома.
– Хорошо, – кивнул Мак.
– Лейси уже в фургоне? – спросила Тереза.
– Лейси, – пробормотал Мак. Он побежал в ее домик, распахнул дверь и бросился в спальню. Дверь была закрыта, он постучался.
– Лейси? – спросил он и заглянул внутрь.
Лейси сипло похрапывала во сне.
– Проснись, – позвал Мак.
Лицо старушки казалось мертвенно бледным в свете фонаря. Мак потормошил ее за плечо.
– Это я, Лейси.
Морщинистые веки затрепетали.
– Макс? – проронила она, подслеповато щурясь.
– Мы эвакуируем жильцов, – сказал он. – Пора уходить.
– Я знала, что ты скоро придешь, – проговорила она, – но я еще не готова.
– Лейси, мы укроемся в школе. Приехали пожарные.
Она открыла глаза и твердо спросила:
– В школе?
– Вода поднялась до террас. Мы вывозим жильцов.
– Ну, меня какой-то водой не напугаешь. А ты тоже поедешь в школу?
– Нет, – ответил он. – Я остаюсь.
– Ну и я, – проговорила Лейси. – Тонуть так тонуть. Разбуди, когда настанет утро, сделай одолжение.
На парковку нанесло горы песка. Кое-где плескалась вода. Визжал и надрывался ветер. Павильон начисто ушел под воду, будто его и не было. До ступеней отеля оставалось каких-то десять футов – здесь могла уместиться разве что малолитражка. Замерев у дверей, Мак окинул взглядом бескрайний Нантакетский пролив, обратившийся из доброго друга в злобного врага.
Донесся голос. Сквозь дверной проем хозяйского особняка пробивался упрямый луч, точно свет маяка. По песчаным дюнам в простых галошах брел Билл, а вокруг раскинулись лужи размером с детский бассейн. Из-под желтого макинтоша выглядывала пижама.
– Что происходит? – крикнул он что есть мочи.
Мак не ответил, лишившись дара речи от возмущения.