* * *
Пару минут Лори просто наслаждалась теплом – ни о чем другом думать не могла. Однако постепенно, по мере того, как она согревалась, приходило и осознание того, что она снова дома – непривычное чувство. Это же ее дом! Такой просторный, обставленный с любовью, гораздо более уютный, чем тот, который она разрешала себе вспоминать. Этот мягкий диван, на котором она сидит… приобретен в магазине «Элегантные интерьеры»; она несколько дней мучилась, выбирая обивку, пытаясь решить, какой цвет будет лучше сочетаться с ковром: серо-зеленый или кирпично-красный. А широкоэкранный телевизор LCD HD-TV – еще и «Эта замечательная жизнь» идет, надо же… они купили его в «Костко» за пару месяцев до Восхищения Церкви, очарованные четкостью и реалистичностью цветов изображения. С этого самого экрана на них лилась вся информация о трагедии: они слушали комментарии ведущих теленовостей, которые сами были ошеломлены тем, о чем им приходилось сообщать; смотрели кадры дорожных аварий и интервью с недоумевающими очевидцами, которые показывали снова и снова, с отупляющей периодичностью. А мужчина, что сейчас стоит перед ними и нервно улыбается, это ее муж.
– Ну и ну, – говорил он. – Сюрприз так сюрприз.
Кевин, казалось, разволновался, когда увидел их на крыльце, но быстро оправился от замешательства, поспешил пригласить их в дом, словно они были желанные гости, обнял Лори в коридоре – она попыталась отстраниться от его объятий, но на узком пространстве это было невозможно, – пожал руку Мег, сказав, что очень рад знакомству с ней.
– По-моему, вы замерзли, – заметил он. – Не по погоде одеты.
Это еще мягко сказано, подумала Лори. Трудно найти теплые вещи белого цвета. Штаны, рубашки и свитера еще куда ни шло, а вот с верхней одеждой совсем худо. Ей еще повезло, что для нее нашлись белый шарф, который можно обмотать вокруг головы, и утепленная толстовка с капюшоном из хлопка с неброской эмблемой фирмы «Найк» на кармане. Но ей требовались перчатки потеплее – ее хлопчатобумажные были смехотворно тонкими, годились только для санитарной проверки в магазинах и ресторанах– и сапоги или хотя бы туфли, что-то более существенное, чем драные спортивные тапочки.
– Хотите перекусить? – спросил Кевин. – Я могу приготовить кофе, чай, или еще что-нибудь. Вино и пиво есть, если хотите. Не стесняйтесь, угощайтесь. Ты знаешь, что где лежит.
Лори не отреагировала на его предложение, и на Мег она не смела взглянуть. Естественно, они хотели есть, умирали с голоду. Но сказать они этого не могли, а о том, чтобы самим похозяйничать на кухне, тоже не могло быть и речи. Если Кевин чем-нибудь накормит их, они не откажутся, но это должен быть его ход, а не их.
– Правда, чего-то особенного не ищи, – добавил он, как бы озвучивая запоздалую мысль. – Это раньше мы ели здоровую пищу. Думаю, наш теперешний рацион не совсем в твоем вкусе.
Лори чуть не рассмеялась. Она с радостью проглотила бы пару сосисок прямо из упаковки, тогда он сразу поймет ее теперешнее отношение к здоровому питанию. Но Кевин не дал ей такой возможности. Вместо того чтобы пойти на кухню, как и положено гостеприимному хозяину, он опустился в коричневое кресло, которое Лори купила в мебельном магазине «Треугольник». Некогда она сама любила читать в этом кресле в выходные по утрам, когда все располагало к лени: лампа не нужна, солнечный свет струится в выходящие на юг окна.
– Хорошо выглядишь, – похвалил Кевин, разглядывая ее с пугающей доброжелательностью во взгляде. – Мне нравится твоя седина. Она тебя молодит, как ни странно. Кто бы мог подумать.
Лори почувствовала, что краснеет. Она затруднялась сказать, смутил ли ее сам комплимент или то, что его сделали в присутствии Мег. Но все равно ей было приятно. Кевин, в отличие от мужей ее подруг, не скупился на похвалу, особенно на первых порах их семейной жизни, но в последние годы брака он все реже и реже выражал ей свое восхищение.
– Я и сам немного поседел, – сказал он, пальцем постучав по виску. – Очевидно, время пришло.
Действительно поседел, сообразила Лори, хотя не замечала в муже этой перемены, пока тот сам на нее указал. Стал солиднее, сказала бы она ему, если б могла. Как и многие мужчины его поколения, Кевин, невзирая на возраст, долго сохранял нечто мальчишеское в своем облике, и седина – хоть ее было немного, – придавала желанную степенность его внешности.
– Ты сильно похудела, – продолжал он, бросив тоскливый взгляд на участок своей фигуры в области пряжки ремня. – А я все занимаюсь спортом, но ниже ста девяноста [96] сбросить вес не могу.
Лори пришлось сделать над собой сознательное усилие, чтобы не думать о его теле. После столь длительной разлуки с мужем ей было немного не по себе от его близости. Видя Кевина во плоти, она испытывала затаенную гордость от того, что в супруги ей достался столь привлекательный мужчина. Для нее это был один из наиболее приятных негласных аспектов их брака: Мой муж – интересный мужчина. Не красавец, но симпатичный, привлекательный, плечистый, и внешность располагающая. На Кевине был серый свитер на молнии, который она иногда заимствовала у него в дождливые дни, очень просторный и мягкий.
– Собираюсь отказаться от поздних перекусов. От буррито, черничного пирога, всего такого. Именно это меня убивает.
Мег испустила тихий стон, и Лори демонстративно глянула в сторону кухни. Кевин не понял намека. Его взгляд был прикован к экрану телевизора, на котором возбужденный Джимми Стюарт [97] размахивал руками и что-то говорил, заикаясь. Кевин схватил с журнального столика пульт и выключил телевизор.
– Не выношу этот фильм, – пробормотал он. – В следующий раз напомни, чтоб я его никогда не смотрел.
После того, как телевизор смолк, в доме воцарилась какая-то зловещая, почти похоронная тишина. Часы на его панели показывали лишь двадцать минут пятого, но уже надвигалась вечерняя тьма, за окнами сгущались сумерки.
– Джилл дома нет, – сообщил Кевин, хотя об этом можно было бы и не говорить. – Ушла час назад, с подругой Эйми. Ты ведь знаешь Эйми, да? Она живет с нами с конца лета. Хорошая девочка, только немного сумасбродная. – Кевин пожевал губу, словно обдумывал трудный вопрос. – В общем-то, Джилл ничего. Но год у нее трудный. Ей тебя не хватает.
Лори упорно хранила невозмутимость, стараясь не показывать, что отсутствие дочери вызвало у нее облегчение. С Кевином она могла совладать. Он был взрослый человек, и она могла рассчитывать на то, что он будет вести себя по-взрослому, смирится с тем, что в их отношениях произошли неизбежные и необратимые перемены. Но Джилл еще оставалась ребенком, а Лори – ее матерью, и это было совсем другое дело. Кевин внезапно поднялся с кресла.
– Пойду позвоню ей. Она очень расстроится, если не застанет тебя.
Он направился в кухню за телефоном. Как только Кевин вышел из комнаты, Мег вытащила свой блокнот и нацарапала: «Ванная?». Лори показала в дальний конец коридора. Мег благодарно кивнула и, не теряя времени, поспешила в ту сторону.