– Софи!
– Привет, Рики.
– Как хорошо, что ты приехала. Проходи, давай сюда, на кухню.
Софи шла за девушкой.
– Как ты? А родители? Как вы вообще справляетесь с этим?
Софи уже успела привыкнуть к таким вопросам, и наготове у нее было несколько дежурных фраз.
– Держимся, – ответила она.
– Вы так мужественно держались на похоронах.
Нижняя губа Фредерики задрожала. Софи открыла сумку, достала второй уже за этот день бумажный носовой платок и протянула девушке.
– Мне так неудобно, – всхлипывала та. – Это ведь мне надо бы тебя утешать.
– Ты ведь была ее лучшей подругой, – ответила Софи. – У тебя не меньше моего причин для скорби.
Фредерика взяла платок, высморкалась.
– Так нелепо было на этих похоронах, – заговорила она. – Цветы на гроб бросали. А Бритта ненавидела сорванные цветы.
– Знаю, – сказала Софи и горько усмехнулась. – Мы с родителями тоже об этом подумали, когда обсуждали похороны, но человек из погребальной конторы посмотрел на нас как на сумасшедших, когда услышал, что Бритта не любила цветов. «Как такое может быть? Каждая девушка любит цветы!»
Фредерика полушмыгнула носом, полухихикнула.
– А Бритта не любила, – сказала она. – «Представь себе, стоишь себе мирно на лужайке и цветешь, а тут к тебе подходят и отрывают голову».
Обе не смогли не улыбнуться.
– Ну, разве что иногда из крема, на торте, – пошутила Софи.
Фредерика улыбнулась, но улыбка так же быстро исчезла с ее губ, как и появилась. На глаза снова навернулись слезы.
– Это все невероятно ужасно. У меня в голове не укладывается.
Она вытерла слезы и спросила:
– А ты его правда видела?
Софи вздрогнула.
– Да, – просто ответила она.
– О господи.
Из глаз Фредерики снова покатились слезы.
– Я так рада, что, по крайней мере, у тебя все нормально.
Она заплакала навзрыд, потом с трудом взяла себя в руки.
– Знаешь, чего мне больше всего не хватает?
– Чего?
– Позвонить Бритте и спросить у нее совета, – сказала Фридерика. – Нелепо, она ведь натри года моложе. Но из нас двоих старшей всегда была она. Без понятия, что я буду без нее делать.
– Понимаю, о чем ты, – сказала Софи. – Бритта всегда говорила вслух то, о чем другие только думали: «А ты чудесно прибарахлилась, сестренка. Только мне кажется, тебе надо чуть-чуть обратить внимание на то, как ты питаешься. Софи, ты уверена, что Пауль – это то, что нужно? Мне не нравится, какой смотрит на женщин в твоем присутствии. Сестричка, а сумка-то из настоящей кожи? А ты уверена, что все у вас в порядке?»
Фредерика рассмеялась.
– Очень похоже на Бритту, – хихикнула она. – Нелепо. Раньше меня это иногда даже нервировало. А сейчас, кажется, ничего не надо, только бы слушать ее рассуждения о засорении мирового океана пластиковыми бутылками и пакетами или об ужасах промышленного животноводства.
Фредерика засопела, шумно высморкалась в платок.
– О чем ты хотела поговорить, Софи?
– Хотела кое о чем спросить.
– Давай.
– Ты не знаешь, в последнее время Бритта с кем-нибудь встречалась?
– Имеешь в виду – с мужчиной?
– Именно.
– Нет. С тех пор, как Лео ее бросил, ни с кем.
Софи вздохнула. Версия убийства на почве личных отношений, к которой, судя по тем обрывкам разговоров, которые она могла уловить, склоняется полиция, становится все менее вероятной. Бритта была девушкой скромной, и на момент убийства у нее никого не было.
– Почему они вообще расстались? – спросила Софи. – Бритта об этом никогда не говорила.
– Да потому, что этот Лео – полный идиот, вот почему. Он вбил себе в голову, что Бритта ему изменяет.
– Что?
– Вот именно! – фыркнула Фредерика. – Бритта – и изменяет! Можешь себе представить? Как по мне, так все дело в том, что он уже давно что-то мутил с этой Ванессой, с которой он сейчас, и просто хотел свалить вину за то, что они расстаются, на Бритту.
– Но почему же он так поступил? – спросила Софи.
Фредерика только пожала плечами.
– Какая теперь разница, – наконец сказала она.
Софи задумчиво кивнула. У нее испортилось настроение. Хоть до конца она никогда не верила, но все-таки до последнего надеялась, что полицейская версия преступления на почве личных отношений окажется правильной. Что Бритта тайно встречалась с кем-то, о ком Софи не знала. Личные отношения почти всегда многое объясняют. А когда между убийцей и жертвой нет никаких отношений, очень трудно вести расследование, и шансы на раскрытие дела резко понижаются.
– И потом, – прервала Фредерика ход мыслей Софи. – Для Бритты не было вообще никакого смысла назначать свидание. Зачем бы она стала это делать?
– То есть? – удивилась Софи.
– О господи, – сказала Фредерика. – Такты ничего не знаешь?
14
Мне очень трудно переварить тот факт, что Шарлотта, которую я любой ценой хотела уберечь от встречи с Ленценом, сейчас на кухне и варит кофе. Но что ж – теперь с этим ничего не поделаешь.
Вхожу в столовую, и Ленцен смотрит на меня, вопросительно приподняв брови.
– Все в порядке? – спрашивает он, и я в очередной раз восхищаюсь его хладнокровием, ведь он прекрасно знает, что абсолютно все у меня в беспорядке.
Он по-прежнему сидит на своем месте, диктофон и смартфон перед ним на столе, а фотограф сложил все свое оборудование на пол и ест пирожное.
– Все замечательно, – отвечаю я, изо всех сил стараясь, чтобы мое поведение не говорило об обратном. Смотрю на стакан с водой, который наполнила перед уходом, и говорю себе, что ни при каких обстоятельствах не должна из него пить, поскольку он простоял тут несколько минут без присмотра.
Вдруг мне приходит в голову, что, может быть, Ленцен думает обо мне то же самое, может, он тоже боится, что я его отравлю. И вообще не будет есть?
Собираюсь занять свое место напротив Ленцена, но меня останавливает фотограф.
– Госпожа Конраде, может, мы сразу сделаем фотографии, и тогда я не буду прерывать ваше интервью.
Ненавижу фотографироваться, но, естественно, молчу об этом. Боязнь фотокамеры – моя слабость. Маленькая, конечно. Но все-таки слабость.
– Хорошо, – соглашаюсь я. – Где бы вы хотели?
Он на секунду задумывается.
– А какое ваше самое любимое место в доме?