– Разумеется, ты вольна поступать так, как хочешь, – говорит мать. – Это твоя история. В конце концов, это твой жизненный опыт. Но было бы неплохо, если бы ты все-таки нас предупредила. Особенно… – она запинается, покашливает и тихо заканчивает фразу: – Особенно если дело касается этого… этой смерти.
Удивленно смотрю на мать. Она кажется такой усталой, словно в эти несколько предложений она вложила все свои жизненные силы. Но не понимаю, о чем она.
– О чем ты говоришь, мама?
– О твоей новой книге «Кровные сестры».
Я в шоке. Книга выйдет только через две недели. Пока есть только несколько сигнальных экземпляров для прессы и книжных магазинов. О ней пока ничего не писали, а у родителей вряд ли есть связи в издательском мире. Откуда они знают о моей книге? Нехорошее предчувствие, как вязкий сироп, начинает растекаться по всему телу.
– Откуда вы знаете об этом романе? – спрашиваю я как можно спокойнее.
Конечно, они должны были бы узнать о нем от меня. Но, честно сказать, я и не думала рассказывать им о книге. Я просто забыла.
– Пришел один журналист, – говорит отец. – Приятный такой, из солидной газеты. Мать ему открыла.
Чувствую, как по телу побежали мурашки.
– Сидел вот на этом самом месте, где ты сидишь, спрашивал, как мы относимся к тому, что наша знаменитая дочь в своем очередном романе описала в подробностях смерть собственной сестры.
Бог ты мой.
– Ленцен, – с трудом выговариваю я.
– Именно! – восклицает отец так, словно все это время мучительно вспоминал и никак не мог вспомнить это имя.
– Мы сначала не поверили этому человеку, – снова вступает в разговор мать. – Но потом он показал нам книгу.
У меня голова идет кругом.
– Виктор Ленцен был здесь, в этом доме?
Родители встревоженно смотрят на меня. Я, должно быть, сильно побледнела.
– С тобой все в порядке? – спрашивает мать.
– Виктор Ленцен был здесь, в этом доме, и рассказывал вам о моей книге? – спрашиваю я.
– Он сказал, что идет к тебе на интервью и хочет прежде познакомиться с твоим окружением, – говорит отец. – Мы сначала даже не хотели его впускать.
– Так ты из-за этого положила трубку, когда я звонила, – с трудом выговариваю я. – Рассердилась из-за книги?
Мать кивает. У меня гора падает с плеч, хочется броситься ей на шею, просто потому, что она есть, потому, что она моя мать, потому, что ни секунды не думала, что я могу быть убийцей, ни единой секундочки. Как я вообще могла такое подумать! Теперь, когда я сижу с ней лицом к лицу, мне кажется это абсолютным бредом. Но когда я была одна в своем огромном доме, мне это казалось вполне возможным. Я жила в мире кривых зеркал, которые искажали всю мою жизнь.
Виктор Ленцен приходил сюда выяснить, что я знаю, что знают родители. И когда он понял, что мать с отцом ничего не знают и даже толком со мной не общаются, он этим воспользовался блестяще.
От бешенства у меня перехватывает дыхание. Мне нужно успокоиться, привести мысли в порядок.
– Простите, я на минутку, – говорю я и встаю.
Выхожу из комнаты, спиной чувствуя взгляды родителей. Закрываюсь в гостевой ванной, опускаюсь на кафельный пол, закрываю лицо руками, пытаясь успокоиться. Эйфория, связанная с тем, что я смогла выйти из дома, постепенно улетучилась, и ее место занял вполне резонный вопрос: что, собственно, я собираюсь предпринять против Ленцена?
Доказательств у меня никаких. Он должен был признаться. Но он этого не сделал, даже под дулом моего пистолета.
Правда, там, в моем доме, он, должно быть, понимал, что я могу все записывать. А если я его снова найду… Смогу ли поколебать его самоуверенность?
Ненадолго задумываюсь, потом достаю смартфон и вызываю номер Юлиана. Один гудок, третий, пятый, включается автоответчик. Коротко прошу перезвонить и оставляю номер своего мобильного. Может, Юлиан на работе? Звоню в комиссариат, трубку снимает незнакомый полицейский.
– Меня зовут Линда Михаэлис. Могу я поговорить с комиссаром Шумером?
– К сожалению, нет, – отвечает полицейский. – Перезвоните завтра.
Черт! С трудом сдерживаю себя. Но я не хочу потерпеть еще одно фиаско. Мне нужна помощь.
Спускаю воду в унитазе, открываю кран, чтобы родители, которые сидят там и волнуются, услышали. Выхожу из ванной, возвращаюсь в гостиную. Лица светлеют, когда они видят меня. Понимаю, каких усилий им стоит сдерживать себя, не сверлить меня взглядами, пытаясь найти на моем лице следы пережитого за все эти годы. Снова сажусь. Беру бутербродик, чтобы порадовать маму. И как только начинаю есть, понимаю, как голодна. Собираюсь взять еще один. Как вдруг у меня звонит телефон. Номер незнакомый. Может, это перезванивает Юлиан. Быстро нажимаю кнопку.
– Алло.
– Добрый вечер. Это Линда Конраде?
Голос мужской. Но незнакомый. Это меня тревожит. Встаю, извиняющимся взглядом смотрю на родителей, выхожу в коридор, закрываю за собой дверь.
– Да, это я. А с кем я говорю?
– Добрый вечер, фрау Конраде, хорошо, что я до вас дозвонился. Меня зовут Максимилиан Хенкель. Ваш номер мне дал наш сотрудник Виктор Ленцен.
Меня покачнуло.
– Вот как? – едва выговариваю я.
Чтобы окончательно не потерять равновесие, приходится прислониться к стене.
– Надеюсь, это не слишком страшно, что беспокою вас в столь поздний час, – говорит мужчина и, не дожидаясь ответа, продолжает: – Я по поводу интервью. Мы все, естественно, в восторге от вашего предложения дать нам интервью. К сожалению, с первого захода не получилось. Надеюсь, вам уже лучше?
Что, собственно, происходит?
– Да, – сдавленно выговариваю я.
– Супер, – говорит он. – Виктор сказал, что вы себя не очень хорошо чувствовали и интервью не получилось. Но нам бы очень хотелось дать ваше интервью в следующем номере нашего издания. Не будете ли вы так добры снова дать интервью в другое, любое удобное для вас время? Как можно скорее.
У меня перехватывает дыхание.
– Снова дать интервью? – недоверчиво спрашиваю я. – Опять Ленцену?
– О, простите, надо было сразу сказать. Виктор, к сожалению, не сможет, он неожиданно сегодня вечером решил срочно отправиться в длительную командировку в Сирию, ему нужно собрать материал. Но если вы любезно согласитесь встретиться со мной или с одним из моих коллег…
– Виктора Ленцена завтра не будет в стране? – с трудом выдавила из себя я.
– Ну да, он такой, – небрежно замечает он. – Рано или поздно его все равно потянуло бы за границу. Понимаю, он – ваш выбор, но, возможно, мы могли бы…
Просто кладу трубку. Голова гудит.