Вик Серотонин, прибывая на Окраину, каждый раз испытывал облегчение. В этом месте еще можно развернуться и отправиться домой, отказавшись от вылазки. Одновременно он тут себя чувствовал и в боевой форме, и, как следствие, у Вика внутри воцарялось относительное спокойствие. Он испытывал внутреннюю стабильность. Расслабленность, смешанную с возбуждением.
– Тихо сегодня, – заметил он.
Элизабет неуверенно улыбнулась.
– Ужас-то какой! – прошептала она. – Невыносимо!
– На этот раз вынесешь?
– Не могу иначе.
– Ну что ж, – сказал он, – тогда пора за дело.
Он пошел к двери, спокойный и счастливый, но, когда оглянулся, она еще стояла у окна.
– Сейчас правильный момент для вылазки, – обнадежил ее Вик. Взял за плечи – и ощутил где-то глубоко внутри у Элизабет напряженную упругость, словно коснулся растянутой мембраны, при сближении с которой надо остановиться, призадумавшись, как поступить дальше. Элизабет, казалось, понимала это. Стоя между Виком и окном, она извернулась, притянула его к себе и резко укусила.
– Бля! – воскликнул Вик. Отшатнувшись, он прижал руку к укушенной щеке. Она опустилась на колени, завозилась сперва с его одеждой, без особого толку, затем – со своей.
– Да, бля, – сказала она, – трахни меня, бля. Давай, Вик. Возьми меня. Мне нужно что-то ощутить у себя внутри.
Он тупо смотрел на нее.
– Вик, да какого?.. Трахни меня, пока я туда смотрю.
В такой позе их и настиг человек, похожий на Альберта Эйнштейна. Еще не отойдя от лихой поездочки на «кадиллаке», он кинулся вверх по лестнице, добежал до порога и заметил ехидно ассистентке, которая как раз послала Вику равнодушную усмешку:
– Горячая парочка. Сроду таких не видал.
– У нас полно записей с Виком и Элизабет, – согласилась та. – Девчонка к девчонке тянется, что с нее взять!
Вик полез было за пистолетом Чемберса, но ассистентка, чьи рефлексы перекроили для работы на субмиллисекундной шкале, опередила его: движения девушки слились в размытую дымку, словно она очутилась в нескольких местах одновременно, затем воссияла актиническая вспышка, после которой несколько мгновений ничего не было видно, кроме Эшманна, который остался стоять на пороге с разинутым ртом, побелевший и разом постаревший, а также Элизабет Кьелар, которая опрометью ретировалась через дыру в полу и исчезла, чтобы появиться немногим позже; она петляла и выписывала зигзаги, удаляясь по Окраине в сторону Зоны. Ассистентка Эшманна безмолвно метнулась к окну и обстреляла ее. Разрывные пульки пистолета Чемберса описали плавные дуги в дожде, произведя шум, подобный шипению неисправной неоновой трубки, и воспламенив чахлую растительность.
– Прекрати, – сказал Эшманн. Его тон вывел ассистентку из перекроенного состояния. Она сердито уставилась на шефа.
– Видишь? – пожаловался он Вику.
– Вижу, – ответил Вик. У него с рукой что-то случилось: она онемела ниже плеча и он даже пошевелить ею не мог.
– Вик, я же тебя предупреждал, что ты ей – плюнуть и растереть. [33]
Вик осел на пол и стал глядеть в окно. Его уже арестовывали, но на сей раз он не имел четкого представления, чего ожидать в дальнейшем. Меж тем Элизабет Кьелар и след простыл. Трахни меня, пока я туда смотрю. В сущности, многим клиенткам больше этого и не требовалось. Дальше Окраины они не заходили. Трахались с ним в виду Зоны, словно затем, чтобы лучше постичь ее природу – но не как состояния вещей, а как живого организма, возможно даже наделенного сознанием и способного наблюдать, как они кончают; по пути назад они с Виком не общались. Просто чтобы перчинки в жизнь подкинуть. Вик не сказал бы, что зарабатывает, эксплуатируя эти их порывы, и даже не сформулировал однозначного мнения на сей счет; но если клиентке ничего большего и не требовалось, то так было безопаснее для обоих. Впрочем, он и подумать не мог, что в случае Элизабет Кьелар, каким бы расхристанным характером та ни обладала, все так повернется, и уже начинал жалеть, что так мало узнал о ее личности.
* * *
Вика вывели на Окраину и запихнули в розовый «кадиллак» 1952 года выпуска; Эшманн сел впереди и раскурил трубку. Одновременно детектив связался с полицейским участком.
– Нет проблем, – сказал он, тряхнул рукой, чтобы потушить спичку, открыл пепельницу на приборной доске, улыбнулся и покивал Вику. – Сегодня утром с погодой и то больше проблем. Он тут, все в порядке, мы его сцапали. Нет, там другое дело.
Пока Эшманн говорил с участком, его ассистентка нетерпеливо выжидала снаружи, прохаживаясь вокруг машины. Она то и дело останавливалась и поглядывала в сторону Зоны с таким видом, будто заметила там нечто, другим недоступное. Перекроенные рефлексы, остывая после возбуждения и стычки с Виком, включались и выключались, отчего ее фигура слегка рябила: красные и зеленые пиктограммы, перемежаясь чернильно-черными иероглифами, ровными рядами стекали по ее предплечью. Она наклонилась к машине и дружески улыбнулась Вику, словно приглашая его к беседе.
– Вик, – сказала ассистентка, – мои штучки лучше твоих. Ну ты пойми. Потому и рука у тебя так болит.
– Иди поищи его клиентку, – приказал Эшманн.
Вик произнес:
– Ее зовут Элизабет. Она нервничает; вам трудно будет ее поймать. Пожалуйста, постарайтесь ее не пристрелить.
Ассистентка зыркнула на него, потом опустила глаза на потоки данных и ушла в дождь.
– В Зону не ходи! – крикнул ей вслед Эшманн.
Изучив свою трубку, он посмотрел на Зону, словно в данном контексте трубка и Зона имели равную ценность. Оттуда вырвалось что-то огромное, оранжевое, воспарило в воздух, но через пелену дождя его контуры едва различались. Повисев так мгновение, объект постепенно сложился и исчез. Весь процесс отнял не больше сорока секунд и сопровождался трудноописуемым шумом. Эшманн с тихим удовлетворением наблюдал.
– Вялый нынче денек, – проговорил он. – Несколько часов назад совсем иначе было. В кафе «Прибой» меня окатило. – Воспоминания его, казалось, радовали. – В буквальном смысле слова. И твоего друга Антуана тоже. А сейчас – тю! Идет Волна, и ничего.
Вик Серотонин пожал плечами.
– Если внутрь сунешься, то поймешь, что там совсем не так тихо, – напророчил он. Тем самым Вик желал подчеркнуть, что, хотя инициатива сейчас у сыщика, из них двоих большим опытом передряг в этом месте обладает именно задержанный. – А как там Толстяк Антуан?
– Он немного зол.
– Антуан не такой толстокожий, каким кажется.
– Вик, мне надо туда.
– За каким хреном?