Он посмотрел из-под опущенных ресниц. Когда-то я таяла от этого взгляда.
– Почему не получилось? Выкурил цветы по дороге?
Женька помрачнел.
– Вообще-то я заехал только вас поздравить, – небрежно бросил он, – меня ждут еще в одном месте, тут поблизости… Моя невеста! Дочка олигарха.
– Резиденция дочки олигарха находится за сто километров от МКАД?
Он посмотрел на меня исподлобья, как бык на тореадора.
– Чему ты радуешься? Тому, что выходишь замуж за этого придурка? – вдруг крикнул он.
За столом воцарилось молчание.
«Ну, началось!» – устало подумала я.
– Идиотка! Желаю счастья с Рыбой-прилипалой! Да пошли вы все…
И он ринулся к своей машине.
– Пока, Жень, молодец, что заехал, – оживилась Рыба-прилипала, безуспешно пытаясь вынырнуть из чашки с текилой. – Я провожу!
– Сиди уже!
Вздохнув, я направилась к воротам. Не то чтобы я хотела проводить дорогого гостя, скорее убедиться, что он благополучно убрался. Или улетел на метле.
Джип рванул с места и запетлял между дачными домиками, но вдруг со свистом затормозил и дал задний ход. Этот псих возвращается?! Женька выскочил из машины.
– Прости меня! Я сам идиот! Не знаю, что на меня нашло! Давай встретимся как-нибудь после работы? Как старые добрые друзья.
– Обязательно! Как-нибудь…
Помните мое жизненное кредо? С психами надо во всем соглашаться!
– Вот, моя визитка.
Он сунул мне кусочек картона и, запрыгнув в машину, послал воздушный поцелуй:
– Пока, моя прелесть! Маме привет!
Я оперлась о забор, чувствуя такую усталость, как будто взяла интервью у глухонемого. Вот вампир. Место, где стояла его машина, надо окропить святой водой. С пристрастием рассмотрела визитку. Туристическое агентство этого демона называлось «Райские дали»! Мрачно усмехнувшись, запихнула визитку в карман джинсовой куртки. Звонить я не собиралась. На энергетических вампирах и эмоциональных террористах я поставила жирный крест.
– О чем вы там говорили? – заплетая языком, спросил Макс, когда я вернулась за стол.
– Ни о чем. Просто выпроводила его.
– Тебя долго не было!
– Макс, прекрати! – шепнула я. – И вообще, хватит налегать на текилу!
Он обиженно скривился:
– Не делай из меня алкоголика! Я свою норму знаю.
Я пожала плечами и огляделась по сторонам.
– А где Мышка? – поинтересовалась я у Петрова.
– А почему ты у меня спрашиваешь? – обиделся тот. – Я ей не отец! Сашенька, солнышко, положить тебе салатику? Ты не смотри, что он похож на бяку, я рискнул попробовать, и, ты знаешь, вполне!
Петров лебезил перед подружкой, словно нашкодивший щенок. Саша обиженно поджимала губы.
– Эта, как ее там? Мышка, что ли? – продолжал он. – Совсем скопытилась. Я ее спать уложил на диване внизу. Надо же было помочь человеку!
Макс опустошил еще один бокал. Я смерила жениха презрительным взглядом.
– Лиз, съездим на речку искупаться?
Вернувшись с пляжа на дачу, мы никого не застали, но окна были открыты, дверь не заперта, а машины – на месте.
– В «сельпо» пошли, – предположила Лизка, щелкнув себя пальцем по шее, – не хватило!
– Даже не предупредили! Может, записку оставили?
Никакой записки мы, конечно, не нашли, зато обнаружили моего горе-жениха. В кустах барбариса. Макс лежал животом на криво сколоченной скамейке, руки и ноги свисали безвольными плетьми по обе ее стороны.
– Отряд не заметил потери бойца, – вздохнула я.
– Валяется тут, как трупешник! – пошутила Лизка и зачем-то проверила его пульс.
– Помоги мне перетащить его в дом.
– Еще чего! Это ты выходишь замуж за эту русскую недвижимость, вот и наслаждайся маленькими семейными радостями!
Но она все-таки помогла мне, и мы волоком дотащили тело Макса до дачного домика.
– Давай положим его на диван!
Лизка округлила глаза:
– Тут же Мышка!
– Подожди!
Кряхтя, я перекатила Мышку к стене. Подруга раскатисто хрюкнула и захрапела.
– Давай!
– Ты хочешь Макса подложить к ней? – изумилась Лизка.
– А что? На второй этаж мы его все равно не поднимем, и потом, он, когда пьяный, всегда храпит, я с ним не усну.
– И ты не боишься, что эта стерва его соблазнит?
– Не говори глупости!
– Она грымза, конечно, – задумчиво проговорила Лизка, – но он столько выпил… К тому же никогда нельзя недооценивать противника!
– Лизка, прекрати! Во-первых, Мышка мне не противник, а подруга. И потом Макс, кроме меня, вообще никого вокруг не замечает. Знаешь, как он меня ревнует? Это ведь он из-за Женьки так налакался.
Лизка сочувственно покачала головой:
– Ну, как можно быть таким наивным чукотом? Запомни: самые ревнивые – как раз и есть самые гулящие!
Я закатила глаза и скомандовала:
– Затаскивай!
Мы кое-как сгрузили тело Макса на диван, к Мышке под бочок.
– Неужели не понимаешь, почему он не будет мне изменять?
Лизка придирчиво оглядела спящую парочку. Мышка лежала на спине и отчужденно храпела, из ее открытого рта тонкой струйкой стекала слюна. Макс скрючился в позе зародыша, и Лизка снова проверила его пульс.
– Да. Я, кажется, понимаю, почему он не будет тебе изменять, – хихикнула она. – По крайней мере, сегодня!
– Дура ты, Лизка. Я уверена в Максе, потому что он меня любит.
Ночью над городом пронесся ливень. Остудил лихорадку разгоряченных улиц, поменял привычный для мегаполиса бензиновый «парфюм» на аромат лесной опушки, смыл мусор в канализацию. Дождь смывает все следы.
На работу я опоздала. Ребята, дожидавшиеся в операторской, сообщили, что нам поменяли машину. Дали новую, но «Матис».
– Ну и пылесос! – ворчали ребята по дороге на съемку.
– Мое человеческое достоинство ущемлено! – сообщил Вова сдавленным фальцетом.
И это была чистая правда. Вовино достоинство ущемляли:
– камера;
– кофр с аппаратурой, который не поместился в багажнике;
– важный реквизит для съемки сюжета о дачной жизни в виде огромной потрепанной жизнью плетеной корзины;
– огромный потрепанный жизнью техник Олежка, занимавший в «Матисе» неоправданно много места.