– Кто?
– Джеймс Кук.
– Капитан Кук?
– Он самый. Он нанес на карту бóльшую часть Южной Америки, Австралии, Новой Зеландии и Тихого океана. Он был самым знаменитым картографом из современников. Да и по сей день остается. Но до этого он командовал кораблем, с которого высадились солдаты, поднявшиеся по утесу и занявшие для англичан Квебек раз и навсегда. Квебек больше никогда не был независим от англичан.
– В чем же состоит ваша теория?
– Я полицейский, а потому, когда встречаю совпадения, у меня срабатывает профессиональная подозрительность. Да, совпадения случаются, но нечасто. И когда вы видите совпадение, вы начинаете задавать вопросы.
– А тут серьезное совпадение, – согласился мистер Блейк. – Два знаменитых картографа с мировым именем дерутся по разные стороны в одном сражении в далекой колонии.
– Один из них медлит, и его медлительность, судя по всему, приводит к катастрофе.
– Вы думаете, что он сделал это намеренно? – Это был не вопрос.
– Я думаю, они, возможно, знали друг друга. Не исключено, что капитан Кук, который был старшим из них двоих, дал обещание Бугенвилю в обмен на услугу.
– Медлительность. Неторопливость, – сказал мистер Блейк. – Вроде бы немного. Но цена этому – целая колония.
– И немало жизней, включая и жизнь генерала Монкальма, – добавил Гамаш.
– А в обмен? Что получил Бугенвиль в обмен?
– Возможно, Кук указал ему на Вест-Индию. Возможно, Кук закрыл глаза на то, что Бугенвиль перерисовал у него на свою карту несколько важных мест. Не знаю. Поэтому-то я и здесь. – Гамаш приподнял свою книгу. – Но подозреваю, что я ошибаюсь и все это только совпадения.
– Однако это позволяет скоротать время, – сказал мистер Блейк. – А это нередко такое благо.
«Avec le temps», – подумал Гамаш.
– А вы? – спросил он старика.
Мистер Блейк протянул ему книгу о древних шотландских травах:
– По иронии судьбы, теперь, когда моя жизнь подошла к концу, у меня, кажется, появилась для этого целая вечность времени.
Гамаш посмотрел на тоненький томик, притворившись, что ему интересно. Когда читаешь такую книгу, час может показаться вечностью. Это растягивает, если не убивает время. Он открыл книгу. Отметил, что это первое издание, но поврежденное водой и такое выцветшее, что наверняка цена ему теперь грош. Напечатано в 1845 году.
И было там что-то еще, еще одна цифра, частично скрытая библиотечной карточкой.
– Вы не знаете, что это? – Гамаш встал и показал мистеру Блейку книгу.
Тот в ответ пожал плечами:
– Эти цифры не имеют значения. Вот здесь те, которые важны. – Мистер Блейк показал на библиотечный шифр, каталожный номер.
– И все же мне бы хотелось увидеть эти цифры. – Гамаш оглянулся, не найдется ли помощников.
– Может быть, позвать Уинни? – предложил мистер Блейк.
– Хорошая мысль.
Мистер Блейк взял телефон, и через несколько минут появилась библиотекарша, крохотная и подозрительная. После объяснений она обратилась к старшему инспектору:
– Ну хорошо, идемте со мной.
Втроем они пошли по петляющим, извилистым коридорам, вверх по одним лестницам, вниз по другим, пока не оказались в большом кабинете где-то в задней части здания. Там они увидели Портера Уилсона и Элизабет Макуиртер.
– Здравствуйте, старший инспектор.
Элизабет шагнула вперед и пожала Гамашу руку. Следом за ней то же самое сделал Портер.
Потом Уинни наклонилась над книгой и, как хирург, подрезала канцелярским ножом верхушку библиотечной карточки, приклеенной к книге сто лет назад.
Под карточкой оказались цифры – целехонькие, яркие, как в тот день, когда их нанесли на это скучное первое издание.
6-5923.
– Что значат эти цифры? – спросил Гамаш.
Уинни ответила:
– Я думаю, это старая каталожная система. Что скажете, Элизабет?
– Полагаю, вы правы, – сказал Портер, который явно не знал, что это за цифры.
– А что это за старая система? – спросил старший инспектор.
– Система девятнадцатого века. Мы больше ею не пользуемся, – ответила Элизабет. – Но когда Литературно-историческое общество было только сформировано, все книги имели такие пометки.
– Продолжайте.
Элизабет смущенно засмеялась:
– Да в общем, и системы-то никакой толком не было. Литературно-историческое общество было организовано около тысяча восемьсот двадцатого года…
– Если быть точным, то в тысяча восемьсот двадцать четвертом, – сказал мистер Блейк. – Где-то тут есть устав.
Он принялся его искать, а Элизабет продолжила:
– В то время было сделано обращение ко всему английскому сообществу: присылать памятные вещи, которые могут иметь историческое значение. – Она рассмеялась. – Люди явно воспользовались этим, чтобы очистить свои чердаки, подвалы, сараи. Приносили чучела ящериц, бальные платья, старые шкафы. Письма, списки покупок. Наконец общество уточнило свой устав и стало главным образом библиотекой. Но и в этом случае его фонды оставались переполненными.
Гамаш представил горы старых книг в кожаных переплетах и даже с необрезанными страницами.
– Новые книги маркируются годом поступления в библиотеку. – Элизабет взяла томик про шотландские травы и показала: – Вот, цифра шесть, а все остальные – номер книги. Номер этой – пять тысяч девятьсот двадцать три.
Гамаш совершенно запутался.
– Alors [52] первая цифра, шесть, означает год. Но какого десятилетия? И принадлежит ли эта нумерация только данному году или вообще? Боюсь, что я ничего не понимаю.
– Нелепая система, – фыркнула Уинни. – Потрясающе. Они не понимали, что делают.
– Может быть, у них было большое поступление книг, – сказала Элизабет.
– А это только добавляло путаницы. – Уинни повернулась к старшему инспектору. – Нужно хорошо пораскинуть мозгами, чтобы расшифровать этот код. Поскольку эта книга была издана в тысяча восемьсот сорок пятом году, можно предположить, что ее подарили в тысяча восемьсот сорок шестом. Или пятьдесят шестом. Или шестьдесят шестом и так далее.
– А что такое пять-девять-два-три? – спросил Гамаш.
– С этим еще хуже, – признала Уинни. – Они начали с единицы, а дальше просто прибавляли цифры.
– Значит, это пять тысяч девятьсот двадцать третья книга? – спросил Гамаш.
– Это было бы слишком разумно, старший инспектор. Так что – нет. Перейдя через десять тысяч, они снова вернулись к единице.