– Вы что, не слышали? При паузе бомба взрывается.
– Неужели кто-то действительно верит, что там бомба?
– А вы готовы проверить?
– А что? Мне здесь тепло и безопасно. Почему бы и нет?
Увидев взбешенный взгляд Бовуара, она продолжила:
– Слушайте, я не предлагаю ему пойти и приготовить чашечку кофе. Просто пусть делает паузы. Секунду здесь, секунду там. Чтобы я зафиксировала фоновые звуки. Вы поняли? Сэр?
Агент Иветт Николь начинала работу в отделе по расследованию убийств. Ее выбрал лично старший инспектор Арман Гамаш. Он стал ее наставником. И потерпел почти полную неудачу. Бовуар умолял шефа уволить ее. Но Гамаш после нескольких провалов перевел ее. Чтобы она занималась тем, что должна усвоить.
Тем, что явно было ей не по силам.
Слушать.
В этом и состояла ее нынешняя работа. Единственная работа. А теперь старший инспектор Гамаш отдавал свою карьеру и, возможно, жизнь агента Морена в эти неумелые руки.
– Почему они до сих пор не проследили номер? – спросила агент Николь.
Она придвинулась к монитору и нажала несколько клавиш. Голос шефа стал звонче, четче. Словно он стоял рядом с ними.
– Кажется, не могут его засечь, – сказал Бовуар, наклоняясь над ее креслом и зачарованно глядя на рябь волны на экране. – А когда вроде бы засекают, то оказывается, что он в другом, новом месте, будто он двигается.
– Может, и так.
– То он у американской границы, а в следующий раз – в Арктике. Нет, он не двигается. Двигается сигнал.
Николь поморщилась:
– Вероятно, старший инспектор прав. Непохоже, чтобы такую штуку смастерил впавший в панику фермер. Что думает об этом шеф? – спросила она у Бовуара.
– Он не знает.
– Это должно быть что-то крупное, – пробормотала Николь, вглядываясь в экран и вслушиваясь в голоса. – Убить одного агента, похитить другого, а потом еще позвонить старшему инспектору.
– Мы должны общаться с ним так, чтобы это проходило мимо старшего суперинтенданта Франкёра, – сказал инспектор Бовуар. – Сейчас все послания ему отслеживаются.
– Нет проблем. Дайте мне пароль его компьютера, и я смогу образовать защищенный канал.
Бовуар помедлил, глядя на нее.
– Ну? – сказала агент Николь и улыбнулась. Улыбка у нее была непривлекательная, и Бовуар снова ощутил остерегающее покалывание. – Ведь вы пришли ко мне, не забывайте. Вам нужна помощь или нет? Сэр?
– …У Зоры уже целая куча, – зазвучал голос Гамаша. – Зубки прорезаются. Она обожает одеяло, которое прислали вы с Сюзанной.
– Я рад, – сказал Морен. – Я хотел прислать ей барабаны, но Сюзанна сказала, что лучше попозже.
– Превосходно. Еще можешь прислать немного кофеина и щенка, – рассмеялся Гамаш.
– Вы, наверное, скучаете по ним, сэр. По сыну и внучкам.
– И по невестке, – добавил Гамаш. – Да. Но им нравится Париж. Трудно на них за это обижаться.
– Черт побери. Ему нужно помедленнее, – проговорила раздраженно Николь. – Он должен давать мне паузы.
– Я ему скажу.
– Тогда поторопитесь, – велела Николь. – И добудьте его пароль.
Она повернулась спиной к инспектору Бовуару, а тот, выйдя за дверь и поднимаясь по лестнице, пробурчал себе под нос:
– Сэр. Сэр, идиотка.
На восьмом этаже он, тяжело дыша, остановился перевести дыхание. Приоткрыв дверь, он увидел неподалеку старшего суперинтенданта Франкёра. Из мониторов доносились знакомые голоса.
– Кто-нибудь говорил с моими родителями? – спросил молодой человек.
– Мы регулярно информируем их о ситуации. Я отправил агента, чтобы он оставался с твоей семьей и Сюзанной.
Последовала чуть более долгая пауза.
– Ты в порядке? – вскрикнул Гамаш.
– В полном, – ответил голос, прозвучавший слабо и напряженно. – Я за себя не волнуюсь. Я знаю, со мной все будет хорошо. Но моя мать…
Опять наступило молчание, но старший инспектор не дал ему затянуться, успокоил молодого агента.
Старший суперинтендант Франкёр переглянулся с инспектором.
На стене комнаты Бовуар видел часы.
Оставалось шестнадцать часов и четырнадцать минут. Он слышал, как агент Морен и старший инспектор разговаривают о том, что бы они хотели изменить в своих жизнях.
Но никто из них не говорил о том, что происходит с ними сейчас.
Рут выдохнула:
– Вот той истории, что ты мне сейчас рассказал, ее не было в новостях.
Она произнесла «истории» так, будто это было чем-то вроде сказочки для детей.
– Не было, – подтвердил Бовуар. – Об этом знают единицы.
– Тогда зачем ты рассказал ее мне?
– Кто вам поверит, если вы начнете это разносить? Все подумают, что вы просто выпили лишнего.
– И будут правы.
Рут хохотнула, и Бовуар выдавил еле заметную улыбку.
С другого конца бистро за ними наблюдали Клара и Габри.
– Что, будем его спасать? – спросила Клара.
– Слишком поздно, – возразил Габри. – Он заключил сделку с дьяволом.
Они вернулись к бару и выпивке.
– Значит, где-то между Маврикием и греческими островами на «Куин Мэри», – сказал Габри.
Следующие полчаса они обсуждали воображаемый отдых, пока в нескольких футах от них Жан Ги Бовуар рассказывал Рут о том, что случилось.
Арман Гамаш и Анри зашли в третий, и последний, магазин в их списке, списке Огюстена Рено, который при жизни часто наведывался в магазины старой книги Квебек-Сити, где покупал все, что могло иметь хоть самое отдаленное отношение к Самюэлю Шамплейну.
Когда они вошли, звякнул маленький звоночек над входом, и Гамаш быстро закрыл дверь, чтобы не напустить внутрь холода. Многого для этого не требовалось: маленькая щель – и холод пробирался внутрь, как привидение.
В помещении было темно, большинство окон заложено книгами. Стопки пыльных томов громоздились на подоконниках не столько для рекламы, сколько потому, что больше их некуда было складывать. Никто страдающий клаустрофобией не спустился бы на три ступеньки в полуподвал этого магазина. И без того узкие проходы были еще больше сужены книжными шкафами, набитыми до такой степени, что грозили рухнуть, а кроме того, стопки книг стояли и на полу. Анри осторожно пробирался по проходу следом за Гамашем. Плечи старшего инспектора задевали книги, и он решил, что лучше ему снять пуховую куртку, иначе он уронит тут все шкафы.