– Я представить себе не могу, что стану делать это с кем-нибудь, кроме Куинтона, – с чувством добавила Лизетта.
– Я не могу себе представить, что вообще стану делать это с кем бы то ни было! – с отвращением содрогнулась Иветта.
Зато Полетта легко могла вообразить себя с Декланом Ривзом. Она вдруг представила себя обнаженной на постели… и Деклан ее целует. Сердце затрепетало в груди при одной мысли об этом. А ведь раньше она никогда не могла даже подумать, что с кем-то целуется, не то что занимается этим!
И уж никогда она не собиралась делать все это с джентльменом, ранее женатым и с ребенком.
– О, ты сможешь, когда встретишь своего мужчину, – объяснила Колетта. – Но пока тебе не нужно об этом тревожиться.
– Это ведь как-то связано с поцелуями?
Вопрос Полетты заслужил подозрительный взгляд Колетты, но ответила сестре Лизетта:
– О да! Хорошие поцелуи очень важны. Была большая разница в том, как меня целовал Генри и как целовал меня Куинтон.
– И в чем она заключалась? – заинтересованно напряглась Иветта.
– Я не могу описать в точности. Когда меня целовал Генри, это было приятно, но ничего особенного я не испытала, и у меня не возникло желания целовать его. А с Куинтоном… – Ее лицо озарила ослепительная улыбка. – Мы не могли не целовать друг друга! Когда он меня целовал, я не могла ни дышать, ни думать.
– Так было и у меня с Люсьеном, – подтвердила Колетта. – Именно после поцелуя я поняла, что он создан для меня. А поцелуи естественным путем привели к занятиям другими вещами, но это не было ни неловким, ни странным, потому что это был Люсьен… И как-то хотелось это делать.
Иветта была совершенно зачарована откровениями старших сестер, а у Полетты голова пошла кругом. Она только что повстречала Деклана Ривза, он был ей, в сущности, незнаком, но что-то в нем притягивало ее. И если то, что говорили сестры, было правдой, а им незачем было лгать, тогда чувства Полетты к Деклану были гораздо серьезнее, чем она сознавала.
– Меня целовали только дважды, – разочарованно протянула Иветта, – и ни разу я не почувствовала ничего подобного тому, что вы сейчас описывали.
– С кем это ты целовалась? – потребовала разъяснения Колетта.
– С Тедом Фогельсом и Дональдом Доу.
– Ты не должна допускать подобных вольностей, – нахмурилась Лизетта. – Так ты потеряешь свою репутацию.
– Что же я могу сделать, если всем им хочется меня целовать? – воскликнула Иветта. – Они умоляли меня подарить им один поцелуй. К тому же это были очень краткие поцелуйчики. Совсем непохожие на те, что вы описывали.
– Наверное, они больше походили на поцелуи Генри, чем на поцелуи Куинтона или Люсьена.
– О боже, мы породили монстра! – простонала Лизетта.
– Нам нужно найти кого-то, кто поцеловал бы бедную Полетту! – заявила Иветта, игнорируя неодобрение Лизетты. – Вот что нам нужно сделать!
– Оставь ее в покое, – бросилась на защиту Колетта. – Полетта получит свои поцелуи, когда придет время.
Полетта не могла поднять глаза на старшую сестру, но мысленно поблагодарила ее за то, что та не рассказала, что произошло в лавке с Декланом Ривзом.
– Я искренне на это надеюсь, – покачала головой Иветта.
– Вы обе влюбитесь, когда придет ваш срок. Тогда все и произойдет и вы не будете тревожиться, потому что будете с человеком, которого любите, – добавила Лизетта.
– И, конечно, вы ждали, пока не вышли замуж? – внезапно спросила Полетта.
Настало долгое неловкое молчание. И Колетта, и Лизетта отвели глаза и покраснели. Иветта захихикала.
Полетта догадалась, что молчание сестер было их ответом. Они не ждали замужества, чтобы заниматься этим с Куинтоном и Люсьеном, и это ее удивило.
– Но это не значит, что ты не должна ждать. – Колетта решительно встала с кровати и тем прекратила разговор на интимные темы. – А теперь всем пора отправляться в постель, давайте позволим Лизетте выспаться.
Когда сестры обнялись, желая друг другу доброй ночи, Лизетта сказала:
– Спасибо вам, что позволили мне почувствовать себя лучше. Простите, что я так разволновалась, но я отчаянно хочу детей. Каждый месяц мое сердце разрывается… Я уже давно этим мучаюсь и не знаю, что делать.
– Ты всегда можешь обсудить все с нами, – промолвила Полетта, напоследок обнимая сестру. – Мы тебя очень любим. И Куинтона тоже. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы помочь его выборной кампании.
По дороге в свою комнату Полетта схватила Колетту за руку и прошептала тихо, чтобы не услышала Иветта:
– Спасибо.
– Мы поговорим об этом позднее, – подмигнула ей Колетта. – Но обязательно скажи мне, если он снова придет в давку. Договорились?
Полетта кивнула, ненавидя себя за то, что только что соврала сестре.
Уронив свой тяжелый саквояж на пол холла, Джеральд О’Рорк тихо выругался.
– Что он сказал? – спросила Элис О’Рорк, на которой он был женат уже два года. Ее хорошенькое личико выражало озабоченность. Она распростерлась на диване и теперь, вальяжно приподнявшись на локте, устремила взор на мужа. На ней был полупрозрачный халат из белого шелка, длинные каштановые волосы собраны в узел на макушке. Она являла собой очень привлекательное зрелище.
Хотя обычно Джеральд легко поддавался чарам своей молодой жены, сейчас он был слишком зол, чтобы проявить к ней супружеский интерес.
– Он не собирается возвращаться. По крайней мере не в ближайшее время.
– Ты предложил ему уехать в Америку? – спросила она.
– Да, предложил, – раздраженно рявкнул Джеральд. – Но и туда он уезжать не планирует.
Элис тяжело вздохнула и встала с дивана. Ее красивые длинные ноги раздвинули полы шелкового халата.
– Что ж, тогда нам просто придется подождать, пока его арестуют. В какой-то момент они должны это сделать. Они и так долго с этим тянули.
Джеральд налил себе стакан бренди даже раньше, чем снял сюртук. Маленький, элегантно обставленный домик, в котором он жил с женой в Дублине, в этот душный августовский вечер просто давил его. Джеральд едва мог дышать.
– Они ждали так долго, потому что у них нет достаточных улик. – Тыльной стороной ладони он стер со лба пот. – Господи, Элис, здесь жарко как в печке.
– Сейчас лето, – небрежно пожала плечами Элис и двинулась к нему.
– Не можешь хотя бы открыть окно? Впустить сюда хоть немного воздуха?
– Все окна открыты, Джеральд.
Он скрипнул зубами. Он ненавидел этот дом, ненавидел жару, ненавидел этот город, а больше всего ненавидел своего кузена Деклана Ривза. Раздосадованный результатом своей поездки в Лондон, Джеральд хотел кого-нибудь ударить. Кого-нибудь или что-нибудь. Лишь бы выместить на ком-то кипящую в нем злобу.