Арлен знал, что его смерть в песках огорчит разве что купцов, лишившихся верного дохода. Возможно, он это заслужил, бросив всех, кто его любил. Наверно, ему действительно лучше лечь и умереть.
У него подкосились колени. Казалось, песок манит его, зовет в свои объятия. Арлен уже собрался уступить, когда кое-что заметил.
В нескольких футах на песке лежал бурдюк с водой. Джардира замучила совесть? Или кто-то из его людей оглянулся и пожалел жестоко преданного вестника?
Арлен пополз к бурдюку и вцепился в него, как в спасительную соломинку. Возможно, кто-то все же будет по нему горевать.
Впрочем, разница невелика. Даже если он вернется в Красию, люди поверят шарум ка, а не чину. По приказу Джардира даль’шарумы убьют Арлена не раздумывая.
«И ты оставишь им копье, ради которого рисковал жизнью? – спросил он себя. – Оставишь им Утреннего Ветра, переносные круги и все свои пожитки?»
При этой мысли Арлен схватился за пояс и с облегчением понял, что утратил не все. На поясе висел простой кожаный мешочек, который он захватил в Лабиринт. В мешочке лежали миниатюрный рисовальный набор, лекарственные травы… и тетрадь.
Тетрадь! Это меняло дело. Арлен остался без книг, но тетрадь была дороже их всех, вместе взятых. Со дня отъезда из Милна Арлен копировал в нее все новые метки.
В том числе метки на копье.
«Пусть забирают эту чертову штуку, если им так неймется, – подумал Арлен. – Я сделаю новую».
Он с трудом встал, взял теплый бурдюк, смочил губы водой, перебросил бурдюк через плечо и поднялся по склону ближайшего бархана.
Прикрыв глаза, он увидел вдали призрачное марево Красии. Теперь ясно, в какой стороне Рассветный оазис. Без лошади – неделя пути. Без меток – верная смерть. Вода закончится намного раньше. Что с того? Песчаные демоны разорвут его до того, как он погибнет от жажды.
* * *
Арлен жевал на ходу свиной корень. От корня горчило во рту и бурлило в животе, зато царапины от когтей демонов не воспалятся. Да и лучше тошнота, чем приступы голода.
Пил он мало, хотя горло пересохло и распухло. Арлен обвязал голову рубашкой, чтобы уберечься от солнца, и оно нещадно пекло ему спину. Его кожа стала изжелта-синей от побоев и обгорела докрасна. Каждый шаг был мучителен.
Арлен шел, пока солнце почти не село. Ему чудилось, будто он не сдвинулся с места, но цепочка следов за его спиной тянулась на удивление далеко. Скоро ветер сотрет все следы.
Пришла ночь, а с ней подземники и лютый холод. Обе напасти грозили смертью, и Арлен зарылся в песок, чтобы сберечь тепло и спрятаться от демонов. Он вырвал из тетради листок, свернул и дышал через трубочку, но все равно едва не задохнулся от страха, что подземники его найдут. Когда солнце встало и согрело песок, он покинул свою могилу и побрел дальше. Ему казалось, что он вовсе не отдыхал.
День проходил за днем, ночь за ночью. Арлен неуклонно слабел без пищи и отдыха и почти без воды. Его кожа потрескалась и кровоточила, но он не обращал на это внимания и шел дальше. Солнце все сильнее давило на плечи, горизонт не менялся.
В какой-то момент он потерял сапоги. Он не помнил, как это случилось и когда. Арлен ободрал ноги о раскаленный песок, они покрылись волдырями и кровоточили. Он оторвал рукава рубашки и перевязал ступни.
Арлен все чаще валился на землю и иногда вставал сразу, а иногда терял сознание на несколько минут или часов. Порой он падал и скатывался с барханов кувырком. Он так устал, что это было даже приятно – не приходилось мучительно переставлять ноги.
Когда закончилась вода, он потерял счет дням. Он по-прежнему шел через пустыню, но не знал, сколько еще осталось. Его губы потрескались и пересохли, и даже царапины и волдыри перестали сочиться сукровицей, как будто его тело полностью высохло.
Он снова упал и поискал повода встать.
* * *
Арлен проснулся рывком, лицо его было мокрым. Стояла ночь, и это должно было вселить в него страх, но у него не осталось сил бояться.
Он посмотрел вниз и увидел, что лежит на краю озерца в Рассветном оазисе, опустив руку в воду.
Как он здесь оказался? Последнее, что он помнит… а ничего он не помнит. Путешествие через пустыню стерлось из памяти. Ну и что? Арлен добрался до оазиса. Это главное. Под защитой меченых обелисков ему ничего не угрожает.
Арлен жадно прильнул к воде. Через мгновение его вывернуло наизнанку, и он заставил себя пить медленнее. Утолив жажду, он снова закрыл глаза и крепко заснул впервые за неделю с лишним.
Проснувшись, Арлен устроил набег на запасы оазиса. Нашлась не только еда, но и одеяла, травы, запасной рисовальный набор. Арлен был слишком слаб, чтобы добывать пищу, и несколько дней просто ел сушеные продукты, пил прохладную воду и промывал раны. Затем он начал собирать свежие фрукты. Через неделю нашел в себе силы рыбачить. Через две мог стоять и потягиваться, не испытывая боли.
В оазисе довольно запасов, чтобы выбраться из пустыни. Он выползет на выжженные глинистые равнины полумертвым – но и полуживым.
Он нашел несколько копий в запасах оазиса, но по сравнению с великолепным металлическим оружием, которое у него отобрали, заостренное дерево выглядело жалкой заменой. У него нет лака, чтобы закрепить символы, и вырезанные метки испортятся после первого же удара по прочной чешуе подземника.
Что же делать? У него есть метки, способные вышибить дух из демонов, но нет подходящего оружия.
Может, нарисовать боевые метки на камнях? Бросать их или даже прижимать к шкурам демонов…
Арлен засмеялся. Если он подберется к демону так близко, то с тем же успехом можно нарисовать метки на руках.
Он умолк и задумался. А если получится? Он обзаведется оружием, которое невозможно украсть. Подземники не смогут ни застать его врасплох, ни обезоружить.
Арлен достал тетрадь и изучил метки на остром и тупом конце копья. Это были наступательные метки, а на древке – оборонительные. Юноша обнаружил, что метки на тупом конце не соединены в одну линию, в отличие от меток на остром. Они стояли по отдельности, один и тот же символ повторялся по окружности копья и на торце. Возможно, метки на остром конце должны были резать, а на тупом – бить.
Солнце садилось. Арлен раз за разом рисовал колотящую метку на земле, пока не набил руку. Он вынул из рисовального набора кисть и баночку с краской и старательно начертил метку на левой ладони. Осторожно подул, чтобы краска скорее высохла.
Рисовать на правой ладони было сложнее, но Арлен по опыту знал, что если он сосредоточится, то сможет рисовать левой рукой, хоть и медленно.
Стемнело. Арлен осторожно размял кисти и убедился, что краска не потрескается и не облупится от движений. Затем он подошел к меченым каменным обелискам оазиса. Демоны кружили у незримой преграды, чуя поживу.