Так или иначе, подобная тюремная камера была не для человека – особенно такого высокого, как Сэйзед. Он едва мог пошевелиться. Террисиец дотянулся до решетки, попытался ее сдвинуть, но не смог: решетку удерживал на месте большой замок.
Хранитель не знал точно, сколько времени провел в яме. Несколько часов? Или дней? Его не кормили, правда, один из членов Третьего поколения полил узника водой. Сэйзед все еще был мокрым и выжимал одежду, чтобы хоть как-то утолить жажду.
«Как глупо, – подумал он в очередной раз. – Скоро конец света, а я сижу в тюрьме».
Последний хранитель. Вестник! Он должен находиться в гуще событий…
По правде говоря, Сэйзед начал верить, что конца света не будет. Согласился с тем, что кто-то – может, сам Охранитель – следит за человечеством и защищает его. Хранитель все больше был готов стать верным последователем террисийской религии – не потому, что она казалась совершенной, а потому, что поверить и обрести надежду теперь казалось лучшим выходом.
Герой был реален. Сэйзед это знал. И еще он в нее поверил.
Он был знаком с Кельсером, помогал ему. Вел хронику возникновения Церкви Выжившего в первые годы ее существования. Сэйзед даже изучал вместе с Тиндвил миф о Герое Веков и взял на себя обязанность объявить о Вин – той, которая начала воплощать пророчества в жизнь. Но лишь недавно ощутил веру. Может быть, из-за решения стать тем, кто видит чудеса? Или причиной стал страх приближающегося конца? Не исключено также, что из-за напряжения и волнений. Как бы там ни было, почему-то посреди всеобщего хаоса Сэйзед ощутил покой.
Она придет. Она сохранит мир. И он, Сэйзед, должен ей помочь. А значит, надо поскорей выбираться из заточения.
Террисиец внимательно рассмотрел металлическую решетку. Замок был стальной, сама решетка – железная. Осторожно приподнявшись, Сэйзед коснулся прутьев, извлек немного собственного веса и вложил в железо. Тотчас же тело стало легче. В ферухимии железо использовалось для хранения веса, а решетка была сделана из достаточно чистого металла, чтобы вместить ферухимический заряд. Все инстинкты немедленно запротестовали: решетка не предназначалась для того, чтобы носить ее с собой, и если придется бежать, то всю свою силу Сэйзед вынужден будет бросить. Но что толку сидеть в яме и ждать?
Он вытянул другую руку, коснулся пальцем замка и принялся извлекать из своего тела скорость. Тотчас же охватила апатия, будто каждое движение – даже дыхание – сделалось очень трудным. Сэйзед словно застрял в какой-то плотной субстанции, которая мешала шевелиться.
Так и должно было быть. Он научился впадать в транс, заполняя метапамять. Нередко заполнял сразу несколько, ощущая себя больным, слабым, медлительным и отупевшим. В такие моменты лучше всего было просто…
Плыть по течению.
Сэйзед не знал, как долго продлилась медитация. Иногда приходил страж, чтобы полить его водой. Услышав посторонние звуки, террисиец опускался на дно ямы и притворялся спящим. Но как только страж уходил, возвращался к прерванному занятию и продолжал заполнять метапамять.
Время шло. В очередной раз уловив чье-то приближение, Сэйзед съежился, ожидая, что сверху вот-вот польется вода.
– Когда я тебя отправил спасти мой народ, – прорычал кто-то, – я имел в виду совсем не это.
Вскинув голову, террисиец с изумлением увидел, что сквозь решетку на него смотрит собачья морда.
– Тен-Сун!
Кандра фыркнул и отступил. Сэйзед встрепенулся, когда появился другой кандра. У нее было изящное Истинное тело из дерева, гибкое, мало похожее на человеческое. И ключи.
– Быстрее, Ме-Лаан, – прорычал Тен-Сун.
Он снова сделался собакой, что было логично. В лошадином теле передвигаться по узким и крутым туннелям Обиталища сложно.
Девушка-кандра открыла решетку и оттащила ее в сторону. Сэйзед с готовностью выбрался из ямы. В комнате наверху он увидел еще нескольких кандра с причудливыми Истинными телами. В углу лежал стражник, связанный и с кляпом во рту.
– Меня видели у входа в Обиталище, террисиец, – сообщил Тен-Сун. – Времени у нас не много. Что тут произошло? Ме-Лаан рассказала, что ты попал в тюрьму: Кан-Паар объявил, будто Первое поколение приказало заточить тебя. Как ты умудрился настроить их против себя?
– Не их, – растирая сведенные судорогой ноги, возразил Сэйзед. – Это было Второе поколение. Они взяли Первых в плен и собираются править, прикрываясь их волей.
Девушка Ме-Лаан охнула:
– Они бы не посмели!
– Отнюдь. – Сэйзед поднялся. – И я опасаюсь за безопасность Первых. Кан-Паар, быть может, побоялся убить меня, потому что я человек. Но вот Первые…
– Но, – перебила Ме-Лаан, – Вторые ведь кандра. Они бы никогда такого не сделали! Мы на такое не способны.
Тен-Сун и Сэйзед переглянулись.
«Всегда есть люди, которые нарушают правила, дитя, – подумал Сэйзед. – Особенно если речь идет о власти».
– Надо найти Первых, – сказал Тен-Сун. – И захватить Сокровенность.
– Мы будем сражаться вместе с тобой, Тен-Сун, – заявил один кандра.
– Мы наконец-то свергнем их! – поддержал другой. – Долой Вторых и службу людям, которую они нам навязали!
Сэйзед нахмурился. При чем тут люди? Но потом заметил, что остальные смотрят на Тен-Суна.
«Собачье тело, – понял он. – Для них Тен-Сун стал воплощением революции – и все из-за того, что ему приказала сделать Вин».
Тен-Сун перевел глаза на Сэйзеда и уже открыл было рот, но вдруг замер.
– Они идут, – бросил он, навострив собачьи уши, и выругался.
Сэйзед озабоченно повернулся и увидел тени в коридоре, который вел из тюремного помещения с шестью или семью ямами в полу. Других выходов не было.
Несмотря на смелые речи, товарищи Тен-Суна тотчас же подались назад и сбились в кучу у стены. Они явно не привыкли к конфликтам, особенно с собственными сородичами. Тен-Суну такая робость была совсем не свойственна. Он бросился вперед, как только несколько Пятых вошли в помещение, врезался плечом в грудь одному, вцепился лапами в другого.
«Этот кандра столь же мало похож на своих соплеменников, как я на своих», – с улыбкой подумал Сэйзед.
Он шагнул назад и встал на решетчатую крышку тюремной ямы, ощущая металл босыми ногами.
Пятым было трудно сражаться с Тен-Суном – его тренировала Вин, и он чувствовал себя довольно уверенно в собачьем теле. Кандра не останавливался, сбивая противников с ног. Однако их было пять, а Тен-Сун всего один. Ему пришлось отступить.
«Раны в его теле закрываются по приказу, – заметил Сэйзед. – Наверное, поэтому стражники здесь вооружены молотами».
И ему вдруг стало понятно, как следует сражаться с кандра. Тен-Сун отпрыгнул к Сэйзеду.
– Извиняюсь, – прорычал он. – Не очень-то вышло у меня со спасением.