Эфраим сел, шея затекла и болела.
У входной двери стоял мужчина, натягивая на правую ногу черные туфли. Наклонившись и завязывая шнурки, он блеснул лысиной.
Закончив обуваться, мужчина выпрямился.
– Я – Джим. А ты, должно быть, Эфраим, – очки в роговой оправе сползли на кончик носа, и он их поправил. Гость походил на чуть обрюзгшего и полысевшего Кларка Кента. – Неловко, да?
– Привет, – ответил Эфраим. По его мнению, мужчины вроде Джима маме не нравились. Он ожидал, что ее спутник будет больше походить на отца, но, так как тот вариант не сработал, он не мог обвинять мать за то, что она выбрала нечто иное. Совершенно иное.
Джим встал и поправил галстук:
– Можем поговорить об этом, если хочешь.
Эфраим покачал головой:
– Нет, нет. Это не мое дело.
Он был слишком смущен и не хотел думать о том, что мама привела домой мужчину.
– Я думаю, что это не так.
– Мне лучше не знать, спасибо.
Мультяшная стрельба привлекла внимание Эфраима к телевизору. Багз Банни от кого-то убегал, вокруг свистели пули.
– Я надеюсь, ты не против. Я переключил канал, – сказал Джим.
Эфраим пришел домой после ужина и уселся перед телевизором, его мысли бегали по кругу, он никак не мог отвлечься. До последнего желания кабельного в доме не было. Может, все благодаря новой работе матери. Так что он сидел и щелкал по каналам, пока не заснул.
– Вы все еще смотрите мультфильмы? – зевнул Эфраим.
– Постоянно. А ты нет? Кстати, в кофеварке свежий кофе. Кажется, тебе он пригодится, – Джим повесил на плечо сумку с ноутбуком, взял в руки куртку. – Тебе разрешено пить кофе?
– Разрешено? Предписано. Спасибо. Значит, я теперь буду часто вас видеть?
Джим улыбнулся:
– Это зависит от твоей мамы.
– Я замолвлю за вас словечко, может пригодиться, – сказал Эфраим. Он видел, какой счастливой была мать, уходя на свидание, и оно явно прошло очень хорошо – об этом Эфраим думать не собирался. К тому же Джим пока казался вполне достойным парнем.
– Твое мнение много значит для Мэдди, – ответил тот. – Она часто говорит о тебе. Ну а мне теперь надо бежать на работу.
– Но я думал, что вы вместе работаете? Почему вы… о. Да.
Джим кивнул:
– Мне и так придется объяснять, почему я два дня подряд прихожу в одном и том же костюме, но думаю, по дороге куплю какой-нибудь дешевый галстук. Я уже давно такого не делал. Правда. Нет у меня такой привычки.
– Пока, Джим, – улыбнулся Эфраим.
Мужчина, дружески помахав, вышел из квартиры.
Эфраим заскочил в душ и быстро переоделся в чистую одежду. Пока он наливал себе кофе, на кухне появилась мама в свободном атласном халате, накинутом поверх красной кружевной комбинации, опасно сползавшей с плеч.
– Мама! – Эфраим отвел глаза.
– Ой, Эфраим, – та запахнула халат и направилась к кофеварке.
– А я встретил твоего… друга.
Она моргнула.
– Милый, мне очень жаль. Я хотела представить вас друг другу более достойным образом, – она облокотилась на стол. – Отвратительно себя чувствую. Я – худшая мать на свете.
– Нет, мам. Бывает гораздо хуже, – он видел ее в куда более жутком состоянии.
– Это урок, которым, я надеюсь, смогу тебе объяснить, что…
– Не беспокойся. Я не собираюсь приводить парней домой.
– Я как-то подозревала вас с Натаном, – улыбнулась она.
– Мам, – вздохнул Эфраим. – Мне нравятся девушки, но приводить кого-то сюда в ближайшем времени я не собираюсь.
Особенно теперь, когда Джена собралась переехать в другую часть страны.
– Хорошо, потому что, если ты так сделаешь, я запру тебя дома навечно.
– Вот так говорят настоящие родители. Спасибо.
– Джим ушел? Я даже не слышала, как он встал, – она посмотрела на часы, висевшие над холодильником, и застонала – О нет, я опаздываю на работу.
– Он тебе нравится, да? – самым непринужденным тоном спросил Эфраим.
Мать взяла из его рук чашку и отпила кофе.
– Пока что да, – она задумчиво посмотрела на сына. – Где ты пропадал прошлой ночью? Может, в конце концов, мне все-таки придется посадить тебя под домашний арест.
– Мне нужно идти.
– Да? – Она вновь взглянула на часы. – Верно, ты же сегодня начинаешь работать в библиотеке. Очень мило с твоей стороны заменить друга. Похоже, мы оба опоздаем на работу. Обсудим наши привязанности позднее, – она вылила остатки кофе из кофейника в свою чашку и вышла из кухни. За мамой хвостом летел поясок халата.
– Ты опоздал, – приветствовала его Джена.
– Прости, – Эфраим скрестил руки на столе и взглянул на нее. Она должна была радоваться и тому, что он вообще появился, так как совершенно не помнил, как согласился здесь работать.
Девушка посмотрела на него поверх очков в черной секретарской оправе. Он бы посчитал аксессуар сексуальным, но Джена была слишком раздражена.
– Слушай, ты серьезно относишься к работе или нет? – спросила она. – Я могу попросить кого-нибудь другого сменить меня, но ты же сам вызвался. Миссис Рейнольдс доверяет моей рекомендации, и я не хочу…
– Этого больше не повторится.
Сегодня она явно нервничала. Эфраим подумал, что, если бы ему пришлось в срочном порядке менять всю свою жизнь, он бы тоже сильно расстроился.
Она смягчилась:
– Хорошо.
– Так с чего мне начать?
– Нужно вернуть на полки тонну книг. Обычно мы пытаемся сделать это вечером до закрытия, но я оставила их, чтобы все показать.
Эфраим снял с плеч рюкзак:
– Звучит весело.
Джена улыбнулась:
– Ты явно не делал этого раньше. Знаком с Дьюи? [2]
– Это очень личный вопрос.
– Я хочу сказать, ты знаешь о десятичной системе Дьюи? – пояснила девушка. – Думаю, что нет. Все нормально, научишься. Очень просто запомнить, куда идет большинство книг.
Она показала, где стояли книжные тележки, и научила, как расшифровывать ярлыки. Помогла расставить несколько первых книг, а потом вернулась к столу. Чтобы разобрать все стопки, Эфраиму понадобилось больше трех часов. К тому моменту он выдохся и разозлился: толкать тележки, дотягиваться до высоких полок и сгибаться в три погибели, доставая до самых низких, оказалось делом не из легких. Но он заметил, что Джена наблюдает за его успехами, а потому не показывал, насколько устал.