– Гарольд не будет возражать, – сказала Кейт. – Он не из ревнивых.
Итан притянул ее ближе, их тела почти соприкоснулись.
– А если так?
– Когда я сказала, что он не из ревнивых, это не было вызовом.
Но все же она не отодвинулась.
Они начали танцевать.
Итан ненавидел то, как приятно было снова к ней прикоснуться.
– Что думают все эти люди насчет того, что я здесь? Они ведут себя так, будто даже не осознают, что у них в доме шериф.
– О, они осознают. У нас была насчет этого дискуссия. Я убедила их, что тебе можно доверять. Что ты нам нужен. Я поручилась за тебя головой.
– Я действительно вам нужен. Это правда.
– Вопрос в том, есть ли ты у нас?
– Если я скажу: «Нет», закончу ли я голым, истыканным ножами, мертвым посреди дороги?
Итан почувствовал, как ногти Кейт впились в его плечо. В ее глазах был огонь.
– Ни я, ни один из моих людей и пальцем не тронул Алиссу. Мы не революционеры, Итан. Мы явились в эту пещеру не для того, чтобы устроить тут склад оружия и спланировать внезапный удар. Мы встречаемся здесь, чтобы побыть там, где за нами не наблюдают. Чтобы почувствовать себя людьми, а не узниками.
Итан повел ее в сторону от того места, где играла музыка.
– Я тут размышляю кое о чем, – сказал он.
– О чем же?
– Вообще-то о двух вещах. Во‑первых, как ты догадалась, что у тебя в ноге микрочип? Во‑вторых – откуда узнала, что если ты вынешь чип, камеры не будут тебя видеть? Я не понимаю, как о таком вообще можно просто догадаться.
Кейт отвела взгляд.
Итан потянул ее из главной пещеры в коридор, где было прохладней.
Теперь он видел, что оно никогда не исчезало. Непроходящее подозрение. Но до сего момента, пока он не задал вопросы вслух, простая правда ускользала от него.
– Кейт, посмотри на меня, – сказал Бёрк. – Расскажи мне правду об Алиссе.
– Я уже рассказала.
Господи, он забыл, как хорошо знает эту женщину, как легко может видеть ее насквозь. Он подумал о фотографии Кейт и Алиссы за баром и тут уловил в ее глазах нечто новое, то, чего она не могла больше прятать, – боль, потерю.
– Она была не только их шпионкой, так?
Глаза Кейт наполнились слезами.
– Она шпионила и на вас тоже.
Слезы потекли по ее щекам, и она не вытерла их.
– Алисса обратилась ко мне…
– Когда?
– Несколько лет назад.
– Несколько лет? Итак, ты все знаешь. Ты все время знала.
– Нет. Она никогда не рассказывала нам, что там, за оградой. Она сказала, что ограда нужна ради нашей собственной безопасности. Вообще-то ясно дала понять, что уйти – значит погибнуть, что все мы, включая ее саму, застряли здесь. Я ей поверила. Большинство из нас поверили. Я не знала, откуда пришла Алисса. Где она живет, когда ее нет в городе. Откуда она знает все то, чего не знаем мы. Но она ненавидела то, как с нами обращаются. Условия, в которых мы живем. Она сказала, что есть и другие, которые чувствуют то же, что она, и отдала жизнь, чтобы помочь.
– Она была твоей подругой?
– Одной из лучших подруг.
– Итак, перец, тайные записки, расследование Алиссы…
– Все это просто спектакль. Ее заставили вести расследование нашего дела. Может, ее раскрыли. Заподозрили, чем она занимается.
– Ты знаешь, кто они такие? Она тебе рассказывала?
– Нет.
В пещере оркестр играл новую песню, что-то быстрое. Люди танцевали.
– Три ночи назад Алисса была здесь? – спросил Итан.
– Нет, тогда сборища не было. Слишком рискованно. Но раньше она была здесь много раз. В ночь ее гибели я встретилась с ней в склепе. Мы говорили о том, что она собирается сделать. От нее ожидали полного отчета. Хотели, чтобы она назвала имена, выдала нас всех. Чтобы можно было сделать из нас пример.
– И что вы с ней решили? Что Алисса должна была сделать?
– Состряпать оправдание – почему она никак не смогла повидаться с нашей группой. Это было единственным вариантом.
– В какое время вы с Алиссой разошлись? Это очень важно.
– Помню, когда я шла домой, услышала, как часы пробили дважды.
– И где именно это было?
– Угол Восьмой и Главной.
– Куда она пошла после того, как вы разошлись?
– Понятия не имею.
– Нет, я имею в виду – в каком направлении?
– А… Кажется, она двинулась по тротуару на юг.
– В сторону больницы?
– Верно.
– И нет ни малейшего шанса, что ее убил один из ваших людей? Может, кто-нибудь понял, что она знает правду, и хотел пойти на все, лишь бы тоже узнать?
– Невозможно.
– Ты абсолютно уверена? У парней, которые нынче ночью меня сюда привели, были не очень-то вежливые манеры. И мачете.
– Ну, тебе они не доверяют. Но они любили Алиссу. Все ее любили. Кроме того, существование тоннеля под забором – не секрет для моих людей. Если бы кто-нибудь решил уйти, Алисса их не остановила бы.
– Тогда что же их останавливает?
– Люди, которые ушли и не вернулись.
* * *
В конце концов Бёрк получил тот самый «Джонни Уокер Блю». Кейт ушла за стойку бара, реквизировала бутылку и два стеклянных бокала и унесла их на столик, стоящий в стороне от главного потока движения и шума.
Они пили, наблюдали за толпой и слушали музыку. Итан изучал лица и все больше поражался, потому что в этой комнате не было никого, кого он ожидал бы тут увидеть.
Эти люди в Заплутавших Соснах ходили по струнке – идеальные маленькие горожане. Следовали правилам, не причиняя ни малейшего беспокойства.
Он бы оценил большинство из здесь собравшихся как полностью обращенных, согласных со всем, что влекла за собой жизнь в Заплутавших Соснах, – и вот они здесь, свободные от микрочипов (по крайней мере, на несколько часов), пьяные, счастливые, танцующие в пещере.
После следующей песни оркестр перестал играть.
И почти немедленно все в пещере стали вести себя по-другому.
Люди нашли места за столиками или уселись на пол у каменной стены.
Итан подался к Кейт и прошептал:
– Что происходит?
– Увидишь.
К их столику подошел муж Кейт. Итан встал.
– Гарольд Бэллинджер, – сказал тот. – Поверить не могу, что мы и вправду встретились.