«Другая мама сказала бы: „Беги, конечно, расскажи, порадуйся вместе“, а моя только всё сердится! – подумала она, отвечая на свои мысли. – Может, я сама неправильно делаю – всё молчу, ничего не рассказываю, – попробовала она оправдать свою маму. И тут же снова ответила себе сама с горькой уверенностью: – Да разве можно что-нибудь рассказать! У неё ведь всё плохо: и ребята наши плохие, бегаю-то я зря, и об учёбе ничего не думаю… И про Екатерину Алексеевну сказала, что она ненастоящая учительница. Лучше бы спасибо ей сказала! А то ещё обзывает „ненастоящая учительница“! Как будто Екатерина Алексеевна обязана с нами заниматься…»
Расстроившись своими мыслями, Нюра шумно вошла на крыльцо, потопала ногами и открыла дверь.
– Наконец-то! – сказала мать. – Я думала, что ты уж снова к какой-нибудь своей приятельнице переселилась.
– Никуда я не переселилась! – резко ответила Нюра. – И в госпитале была. У нас новость – директор наш приехал, вот что!
Она сказала о приезде директора сердитым голосом, потому что была уверена, что в родительском доме никто не интересуется её делами и даже хорошее известие никого здесь не может обрадовать.
Но лицо матери вдруг оживилось:
– Директор? Леонид Тимофеевич? Что ж ты сразу не сказала? – Она пошла за дочерью, запахивая на ходу фланелевый халат и поправляя гладкие седеющие волосы. – Это новость! Что ж ты сразу не сказала? Может, учиться будете?
– Мы сами ещё ничего толком не знаем, мама. Приехал – и всё, – кратко ответила Нюра.
Мать вздохнула и пошла в кухню.
– Никогда ничего не хочет рассказать матери, хоть клещами из неё каждое слово тащи! – пожаловалась она соседке.
А Нюра остановилась посреди комнаты и снова с грустной завистью подумала: «А ребята-то сейчас! Радуются, шумят… Наверно, уже всех обежали. Ведь директор приехал! Дом будут ремонтировать… И ещё новость – Вася… Эх, порадоваться бы вместе! Ведь такие важные новости!»
В среду вечером Грозный передал ребятам адрес будущей школы и велел на другой день к десяти часам утра быть на месте.
Взволнованные этим сообщением, ребята все, как один, минута в минуту в половине десятого собрались в палисаднике у Севы. Не хватало только Саши. Его ждали, волновались, смотрели на часы.
– Подождём ещё. Никогда он не опаздывал, сейчас прибежит! – говорил Васёк.
Несмотря на то что шёл крупный летний дождь и платья ребят промокли, настроение было праздничное, радостно-возбуждённое.
– Не то на демонстрацию идём, не то в поход собираемся – просто ноги на месте не стоят! И где это Сашка запропастился? – нетерпеливо говорил Одинцов.
– И бывают же такие люди, честное слово! Тут спешишь, а тут стой как дурак! Эх, жизнь! – ворчал Мазин.
– А зачем нам стоять? Пойдёмте к нему сами, – предложила Нюра.
Шлёпая по тёмным лужам, ребята помчались по улицам.
Во дворе Саша, нагнувшись над кучей лома, перебирал куски железа и что-то объяснял собравшимся вокруг малышам.
Нютка, обвязанная материнским платком, стояла перед братом и, стирая с румяных щёк капли дождя, возбуждённо жаловалась ему на соседского мальчишку:
– Я говорю: «Светляк, Саша не велел собирать жестянки, надо собирать другие вещи», а он не слушается.
– Нужно ему объяснить – ты старшая, – строго говорил Саша сестре.
Ребята остановились в воротах.
– Подождём, – сказал Одинцов, – у нас ещё есть время. Пусть Саша кончит разговор.
В калитку вдруг с громким рёвом вбежал толстый, неуклюжий малыш. Обеими руками он прижимал к себе старую чугунную сковородку и, добежав до Саши, уткнулся в него головой.
– Мамка… отнимает…
За малышом показалась женщина в тёмной косынке, с молодым весёлым лицом.
– Светляк! – смеясь, кричала она. – Ой, не могу! Что ж это за парень такой! Последнюю сковородку у меня утащил. Я говорю – положи, а он – в рёв, – сказала она, подойдя к Саше. – Не на чём картошку поджарить, честное слово! Уж я ему всё с чердака выгребла, старую медную кастрюлю давала. – Нет! Ухватил сковородку – и бежать!
Ребята расхохотались:
– Вот умора!
Но Саша даже не оглянулся. Обняв Светляка, он что-то тихо и убедительно сказал ему, осторожно взял из рук мальчика сковородку, отдал стоявшей рядом женщине и тут же распорядился:
– Ступайте за кастрюлей. Медь нам очень нужна. Ступай с Нютой, Светляк! Ты у нас хороший работник, только без спросу ничего брать нельзя.
Светляк успокоился, и целая куча ребят во главе с Нюткой прошествовала по двору мимо мальчиков.
Саша подбежал к товарищам.
– Ну, теперь идём! – весело сказал он.
– А куда же ты их в дождь отправил? – усмехнулся Васёк, глядя вслед ребятишкам.
– Ну какой это дождь! Пусть ко всему привыкают, – махнул рукой Саша.
– Правильно, Сашка! Ну что за Сашка! – обнимая товарища за плечи, растроганно сказал Одинцов.
Без десяти десять ребята подходили к назначенному месту.
Дождь кончился.
На пустыре влажно блестела зелёная трава. В глубине двора стоял серый двухэтажный дом. Стены его были крепкие, но в тёмные провалы окон виднелись потрескавшиеся потолки, на полу валялась отбитая пластами штукатурка, парадный вход со двора прикрывался одной половиной тяжёлой дубовой двери, другая половина её лежала на широких каменных ступенях крыльца. На дворе валялся щебень, под ногами хрустело битое стекло, под окном торчали поломанные оконные рамы.
Большой пустынный двор ничем не был отгорожен от улицы. Чуть приметные дорожки заросли травой и жёлтыми одуванчиками. Внимательно оглядываясь вокруг, ребята с трепетом вошли на пустырь. Нигде не слышалось ни одного голоса.
– Рано ещё, – сказала Лида.
Остановились у кучи щебня. Разбитый угол дома был завален досками и кирпичом. Сплющенная водосточная труба болталась под крышей и, ударяясь о стенку, издавала жалобный, дребезжащий звук. За домом чернела глубокая яма, наполненная водой.
– Воронка! – сказал Петя. – Сюда, видно, бомба попала.
– А какой был красивый дом!.. – со вздохом протянула Нюра.
– Он совсем новый. Его до войны строили. Мы для землянки здесь дощечки брали. Помнишь, Мазин?
– Помнить-то помню… – неопределённо сказал Мазин.
Все хмуро и печально глядели на пустынное крыльцо и безглазые стены будущей школы.
Васёк пробрался через щебень к дому, приложил ухо к стене, по-хозяйски постучал по ней палкой:
– Стены крепкие…
Мазин заглянул в окно и тихонько свистнул: