Она не подчинилась ни одному мужчине, и ее жизнь была полна интересных событий. Она без чьей-либо поддержки сделала Генри королем Англии.
Тетушка была идеалом для Норы, которая была рада, что носила такое же имя, как у нее. Она хотела быть такой же, как она, – властной и решительной.
Катарина, танцевавшая вокруг костра, протянула руку Норе, приглашая ее присоединиться.
– Пойдем танцевать!
Нора после некоторого колебания согласилась.
– Научишь меня? – попросила она. Катарина, протянув руку, подняла Нору. Мужчины заиграли, и Нора принялась повторять за Катариной движения ее танца.
– В вас чувствуется французская кровь, малышка Нора, – промолвил Виктор с улыбкой.
Нора улыбнулась в ответ, а затем посмотрела на Эвана. Он тоже теперь смотрел на нее, а не на Катарину. Нора вспыхнула от волнения. Такой взгляд дорогого стоил. Она сразу почувствовала себя женщиной. Впервые в ее жизни она почувствовала, что такое страсть и желание.
Не зная почему, она перестала танцевать, но Катарина, взяв Нору за руку, снова втянула ее в танец вокруг костра.
Наконец музыканты перестали играть и танцы прекратились. После ужина Катарина и Нора убрали посуду, а мужчины, спрятав инструменты, разложили соломенные тюфяки вокруг костра. Смеркалось.
Катарина, ставя на место котел, заметила растерянный взгляд Норы и подошла к ней.
– У вас такой вид, будто вы сердитесь на меня. Не странно ли это для леди, равнодушной к Эвану Макаллистеру?
Нора вспыхнула.
– Вы ошибаетесь, – возразила она.
Катарина рассмеялась:
– Вам не удастся спрятать правду от меня, Нора. Я знаю, что в вашем сердце. Я читаю все в ваших глазах.
Нора поморщилась и заметила:
– Вам нравится быть свахой?
– Только тогда, когда я убеждена, что люди любят друг друга.
– Поверьте, у меня нет ничего общего с Эваном Макаллистером, – насмешливо сказала Нора.
– Так я и поверила, – кивнула Кэт.
Нора поспешила вернуться ко всем. Бавел, Виктор, Паган и Лисандр ушли спать. Остался только Эван. Он один сидел у костра с большой кружкой эля в руке. Он не был пьян, но что-то его печалило.
Нора заметила лютню у его ног.
– С вами все в порядке, милорд? – спросила она.
Эван не сразу поднял глаза.
– Вы собираетесь спать? – спросила Нора.
– Не знаю, – тихо ответил он. – Возможно.
Нора села рядом.
– Вы любите смотреть на вечернее небо? – Она решила отвлечь его.
Эван нахмурился:
– Нет.
Нора взглянула на небо, усеянное звездами.
– Мама говорила, что у каждой звезды на небе есть своя история. Вот эта звезда – древнеспартанский солдат, чья жена погибла, а это – королева неба. – Нора указала на женский профиль, нарисованный звездами. – Она говорила, что даже в смерти нет утешения. Если ты действительно кого-то любил, скорбь потери никогда не покинет тебя.
Эван как-то странно посмотрел на нее:
– Зачем вы мне все это говорите?
Она посмотрела ему в глаза:
– Вы любили брата очень сильно, и он не мог не знать об этом.
– Да, он умер, потому что я предал его.
– Нет, – возразила Нора. – Он умер потому, что не мог смириться с тем, что вы страдаете.
Когда Эван отвернулся, Нора заметила, как дернулся мускул на его щеке.
– Это не успокоит меня.
Она положила ладонь на его руку. Бедный Эван. Сможет ли он избавиться от чувства вины?
– Королева посмотрела на беднягу солдата и спросила, кого бы он хотел, чтобы она убила за смерть его жены. «Пускай убьют меня, потому что я захотел иметь сына, который стоил мне смерти жены. Если бы я был всем доволен, то не потерял бы жену». Королева печально покачала головой и сказала: «Мы все умрем. Ничто не может этого изменить. Но то, как мы живем, определяет все».
– Жизнь ничего не меняет к лучшему, – ответил Эван шепотом.
– Возможно. Но вы уверены, что ваш брат хотел бы, чтобы вы страдали?
– Если бы мы оба были живы, он убил бы меня, я в этом уверен.
Нора печально улыбнулась:
– Возможно, он бы вас избил, но не убил. Если бы у Кирана хватило мужества остаться в живых, он бы нашел свою настоящую любовь и вы с ним даже посмеялись бы над его историей с Изобел.
В глазах Эвана мелькнул гнев.
– Вы не вправе судить о моем брате. Вы не знали его…
– Ну и что? – Нора коснулась лица Эвана и заставила его смотреть ей прямо в глаза. – Я знаю, что чувствуешь, когда кто-то не любит тебя. Это больно. Тогда хочется умереть.
– Вы были влюблены?
Нора немного отстранилась, вспоминая.
– Да, в Мишеля де Трови.
Даже теперь сердце ее сжалось от боли, когда она произнесла это имя. Красавец, обаятельный, умный и образованный. Когда он смешил ее, она смеялась до боли в груди.
– Я думала, что он тоже меня любит. Но вдруг узнала, что он спит с горничной моей матери. Я готова была вырвать ей все волосы.
Эван внимательно посмотрел на Нору:
– Он знал о вашем чувстве к нему?
– Конечно. Как вы заметили, я очень говорлива и призналась ему в моих чувствах. Он сказал мне, что у него две дамы.
– Что ж, во всяком случае, он был честен с вами.
– Мне от этого легче не стало.
Эван похлопал ее по руке:
– Вы и сейчас его любите?
– Да, в какой-то степени. Мне кажется, какая-то часть меня всегда будет его любить. Но я уверена, что мы никогда не были бы счастливы. Я была молода, и он просто очаровал меня.
– А Райан?
Нора содрогнулась:
– Терпеть его не могу. Впрочем, как и он меня.
– Мне очень жаль. Но с чего вы взяли, что этот человек не любит вас?
Нора горько улыбнулась:
– Райан никогда не интересовался мной, хотя мы росли вместе. Будучи нашим соседом, он часто бывал у нас. Все, что он делал тогда, – это бросал мне жаб за ворот и дергал за косы. Он животное. Настоящее животное. Во мне его интересует только одно: я богатая наследница отца и у меня солидное приданое. Если бы мое лицо было изуродовано оспой, он был бы рад получить меня и такую.
– Сомневаюсь.
– Сомневайтесь, если это вам нравится, но это правда, и я ее знаю. – Нора склонилась к нему так близко, что они почти касались носами. – Вы сильный человек, Эван. Вы вернулись домой, тогда как у вашего брата не хватило смелости сделать то же самое после бегства Изобел. Вы не побоялись наказания.