Ишь ты! Осторожный! Казалось бы, чего проще: включи электричество и осматривай дом, коли так уверен в его необитаемости. И тут я похолодела от внезапной мысли, меня посетившей. А что, если этот человек пришел убить меня!!! Он знает, что я на даче, потому и ехал наверняка. Знает, что я в доме, оттого и света не зажигает. И теперь осторожно ходит из комнаты в комнату, поднимается на второй этаж — свет фонаря забрезжил уже там — и ищет меня, чтобы зарезать или застрелить, или просто свернуть мне шею, потому что поезда с рельсами здесь не имеется…
Скажите на милость, откуда во мне поселилась твердая уверенность в том, что мой нежданный визитер и убийца Володи одно и то же лицо? Что заставляет меня все последнее время проводить подобные параллели? Ведь это что-то напрочь сбивало меня с толку и жутко запутывало. Как тут снова не вспомнить Аракеляна с его оракульскими способностями.
Запуталась! И еще как запуталась, стоя, согнувшись в три погибели за вишневыми деревьями и придумывая версию за версией. Куда проще обнаружить свое присутствие и попробовать расспросить человека, который к этому времени закончил осматривать мой дом и стоял теперь в задумчивости, разглядывая стол на веранде. Конечно же, он понял, что я где-то рядом. Понял потому, что увидел на столе три ровных ломтика хлеба, оставленных мною на накрахмаленной салфетке. Вот балда, а! Все взяла, а хлеб оставила! Ежу понятно, что долго он там пролежать не мог, потому что свежий и мягкий…
— Даша! — громко позвал меня мужчина голосом Игоря. — Ты где-то здесь, я знаю! Выйди, поговорить надо!
Я продолжала играть в партизана, ловчее перехватив бутылку с блюдом.
— Даша! — снова крикнул Игорь в сторону сада, покрутил головой по сторонам, будто мог увидеть что-то в такой темноте. — Даша, не дури, давай поговорим. Нам есть что сказать друг другу.
Если честно, то я не представляла, что могу сказать ему. Нет, к нему вопросов хоть отбавляй. Начать хотелось с того, что он вообще здесь делает. Но вот общения на равных не получилось бы, однозначно. Человек я до откровений не охочий, тем более с людьми малознакомыми, да еще с теми, кому не доверяю. Вот! Наконец-то в моей путанице хоть что-то прояснилось. Я ему не доверяю! Потому и не выхожу, продолжая прятаться.
Игорь еще минут пять обращался в темноту шуршащего листвой сада, пытаясь пробиться к моему сознанию. Потом, отчаявшись, ушел. Через какое-то время заурчал мотор машины, так же плавно скользнул по ветвям свет фар, и вскоре Игорь убрался восвояси.
Выждав еще немного, я выбралась из вишневых зарослей. Поставила бутылку с блюдом на стол и пошла в дом посмотреть, что же именно там пытался обнаружить Игорь. Не меня — это точно, поскольку в ящики стола и комода я не вместилась бы в том состоянии, в котором нахожусь сейчас. А они были выдвинуты. Значит, что-то он там пытался найти. Что?! Вернее, вопрос правильнее поставить так: что имеется у меня такого, что могло бы быть интересно именно ему? Или он надеялся на то, что это нечто забыла здесь Наталья в свой прошлый визит? Тогда он должен знать, что она была здесь. Как, и он тоже?! Назрел еще один вопрос для дяди Жоры: бывал ли здесь когда-нибудь Игорь или нет, тайно или явно…
Запуталась!!! Еще как запуталась! А меня ведь предупреждали. Советовали не соваться и не предпринимать ничего. Хотя я ведь, собственно, и не делаю ни того, ни другого! Как-то так само все получается. Я лично еще и пальцем не шевельнула. Так что господину Аракеляну меня упрекнуть совершенно не в чем, кроме одного.
Нельзя было позволять ему спровоцировать ненужную ссору! Или это я спровоцировала? Что-то такое говорилось о разбирательстве. Он советовал, я упиралась. Отсюда и вспышка. Умнее надо быть, Дарья, гибче. Неужели непонятно, что оба мы искрим, находясь в непосредственной близости. Потому и страсть такая испепеляющая. Всегда раньше находила это сравнение выспренном и не отражающим действительность. Как может обычное инстинктивное желание испепелять? Теперь же я имею на этот счет абсолютно точные представления. Еще как испепеляет! Просто выжигает дотла изнутри, делая тебя пустой и звенящей, как медный кувшин, с выпущенным на волю джинном…
Захлопнув все оставленные открытыми Игорем дверцы шкафа и задвинув все ящики комода, заперла дом изнутри и, не выпуская из рук бутылку вина с бокалом, поднялась на второй этаж в свою комнату. Распахнув любимое стрельчатое окошко, пододвинула к нему поближе папино кресло-качалку. Потом туда же передвинула и крохотный столик, что помещался за дверью у моей кровати. На него пристроила бутылку вина и бокал. Так, теперь клетчатый плед с огромной заплаткой на прожженной костром дырке. В него нужно будет завернуть ноги, потому что ночи стали заметно холоднее. Все, кажется, готово. Теперь нужно усесться поудобнее, сконцентрироваться и, не забывая запивать каждую умную мысль глотком вина, хоть немного разобраться в том, что происходит сейчас вокруг меня.
Для начала я похвалила себя за выдержку и сделала хороший глоток по этому поводу. Нельзя идти на поводу у чужих желаний. А ведь чаша весов едва не склонилась к тому, чтобы откликнуться на зов Игоря. Выдержала? Да! Честь мне за это и хвала.
Потом, съезжая немного с проблемных рельсов, я подвергла анализу свои отношения с Сергеем. Пригубила и по этому поводу, находя в них позитивного много больше, нежели наоборот.
А вот третью мысль додумать я не успела, потому что благополучно задремала. Убаюканная теплом пледа из верблюжьей шерсти, тихим уютным поскрипыванием папиного кресла, едва не пропустила момент очередного вторжения на свою территорию. Хотя, усни я и мертвым сном, человек, что ломился в мою дверь в четыре часа утра, все равно бы меня разбудил.
Открыв глаза, я даже не сразу поняла, что происходит. Грохот стоял такой, будто на улице разразилась майская гроза. Но, насторожившись, я не услыхала характерных звуков, сопровождающих подобное ненастье. Ни шума дождя, ни порывов ветра, срывающих старую кровлю с крыши, ни всполохов молнии, слепящих глаза. Тут до меня наконец дошло, что кто-то колотит мою дверь ногами и орет что есть мочи, называя меня по имени.
Оставаться глухой и безучастной, как в предыдущем случае, я сочла недальновидным, поскольку мою дверь сейчас взламывал Аракелян.
— Чего орешь?! — молвила я вместо приветствия, распахивая дверь и отходя чуть в сторону, чтобы экспрессивно настроенный гость не задел и меня тоже.
— Ты?! — Он бешено вращал глазами, глядя на меня, будто у меня разом выросли три головы и за спиной появились крылья. — Ты?! Дашка!!! Господи!!!
Тут Аракелян в который раз продемонстрировал всю силу своей непредсказуемости, вваливаясь в дом и разом набрасываясь на меня.
— Ты чего, Сережа, с ума сошел?! — Его руки так крепко стиснули мои бока, что дышать стало трудно. — Ты делаешь мне больно!
— Господи, Дашка!!! Я и правда сошел с ума!!! И правда сошел!!!
Тут он издал горлом очень странный звук, сильно напоминающий всхлип, — что вряд ли — и уткнулся губами мне в ключицу.
Его дыхание, как всегда, сделало свое дело, заставив абстрагироваться от всех насущных проблем.