* * *
Филипп Дижон был недоволен. Ему не нравилось, когда ученики пропускают занятия. Особенно когда это делают ближайшие ученики.
А Марк вчера вечером на тренировку не пришел. И даже не прислал никакой весточки с извинениями.
Зато сегодня утром, без малейшего опоздания, на урок заявился этот недоучка Альберт. Вежливо (даже, кажется, гораздо вежливее, чем обычно) поздоровавшись с учителем, он поспешил переодеться и, вооружившись флоретом, быстро поднялся на балюстраду.
Учитель и ученик встали на фехтовальную дорожку и, поприветствовав друг друга оружием, приступили к уроку.
Уже через пять секунд маэстро Филипп Дижон ясно понял, что он дает урок совершенно другому человеку.
В движениях Альберта больше не было ни тени брака. Он перемещался по дорожке предельно точно, совершенно бесшумно, не теряя ни сантиметра своей дистанции. На всякий случай Филипп несколько раз незаметно открылся. И на каждое открывание он получил великолепный точный укол, исполненный с безупречным молниеносным выпадом. Затем, уже из чистого любопытства, он атаковал сам и попал в парад такого качества, который мог бы украсить любой учебник фехтования. Маэстро ввязался в защитно-ответный обмен, одновременно наблюдая и невольно наслаждаясь высочайшей техникой нового (именно нового!) ученика. В этой фразе было безупречно все: скорость, красота позиций, амплитуда, ритм, внутренняя музыкальность, гармония, реакция, предвосхищение, мощь… Отсчитав про себя ровно двадцать темпов, Филипп Дижон резко остановился и снял маску. Поджав губы, он устремил на ученика свой самый холодный и самый острый взгляд и тоном, не допускающим возражений, произнес:
– А теперь, молодой человек, потрудитесь объяснить мне все. Абсолютно все!
– Абсолютно все, – тихо повторил Альберт, опустив голову, – абсолютно все… Это будет очень долгий рассказ, маэстро. Или… или очень короткий. И, если быть кратким, я скажу лишь, что обманывал вас.
– Я это вижу, – закипая, произнес Филипп. Он начинал чувствовать, что задета не только его личная гордость, но и профессиональное достоинство. Без малого за полгода не суметь разглядеть настоящего бойца! – А теперь я жду от вас всех подробностей!
– Меня действительно зовут Альберт. Я занимаюсь фехтованием с детства и, видимо, всегда делал большие успехи. Я тренировался у разных учителей и в разных странах. Однако мои успехи не приносили мне дохода – несмотря на победы на турнирах, я жил очень небогато и за уроки расплачивался, чаще всего, работой по залу. Наконец, я смог устроиться на работу. В Италии меня приняли в труппу комедии дель арте. Я играл Скарамуша. Знаете, такая веселая маска со шпагой…
– Мне совершенно неинтересна твоя личная жизнь, – воскликнул маэстро Дижон, – мне интересно только одно – зачем, во имя чего ты обманывал меня?!
– Простите, маэстро, я как раз подхожу к самому главному… Именно там, в театре, случилось одно неприятное происшествие. На наш театр напали какие-то несчастные разбойники. Они, насколько я понимаю, хотели завладеть кассой…
– Дальше!
– Да… И вот мне пришлось защищать себя, театр, наших актеров… В общем, я убил пятерых. А поскольку шпага у меня была театральная, то есть совсем тупая, сделанная из дерева и оклеенная пергаментом, выглядело это ужасно…
– Да ты издеваешься?! – Голос маэстро сорвался на крик.
– Нет, нет, я уже к самой сути подошел… Я бежал. И меня нашли какие-то люди, очень почтенные, как я думаю… думал… И предложили мне работу. Работу как раз по мне! Я должен был тренироваться в вашей школе и подробно записывать все наши уроки. Чтобы впоследствии выступить с отчетом, ответить на все вопросы и сдать свои записи моим наставникам.
– И все?!
– И все. Хотя нет: еще я получал полное, безграничное финансирование!
– Но тогда какого дьявола ты прикидывался таким тупым?!
– Ах да, это же самое интересное! Мои наставники – а надо сказать, что это оказались очень высокопоставленные служители церкви, – научили меня этому. Они сказали, что настоящий, посвященный во все тонкости искусства учитель отдает лишь малую часть своих знаний сильным, талантливым ученикам. Тут дело в том, что сильные развиваются очень быстро и, можно сказать, схватывают на лету то, чему следовало бы уделить больше времени. Ну а слабые, лишенные талантов ученики получают от таких учителей все по максимуму. Работая со слабыми, честный учитель прилагает все усилия, использует все свои знания, пробует все методики, открывает абсолютно все, пока, наконец, не добивается хотя бы малейшего результата! Согласитесь, это ведь действительно так. Ну вот мои наставники и предположили, что если бы случилось чудо, и такой учитель так подробно, так глубоко работал бы с бездарными учениками, а не с сильными, умными, наблюдательными, то именно такие ученики получили всю школу, со всеми методиками, знаниями и секретами мастера…
– И этим чудом стал ты?
– Да… Я и еще, наверное, около десяти человек. В разных школах классического фехтования во всем мире.
– Ну а теперь, – Филипп из последних сил сдерживал гнев, чтобы успеть более-менее холодной головой понять, что же все это значит, – теперь-то ты зачем мне все это рассказываешь?!
– А теперь я узнал слишком много. И случайно я узнал, что мои наставники сами обманывали меня, уверяя, будто бы они хотят сохранить классическое фехтование во всей его полноте и совершенстве. Хотят сохранить для потомков. Для открытия новых всемирных школ, для дальнейшего развития и распространения этого искусства, объединенного новыми идеалами совместного знания, гармонии, духовных поисков… Как оказалось, они собирают полную информацию о школах для того, чтобы, наоборот, постепенно уничтожить фехтовальную классику в мире, заменив ее фехтовальноподобными суррогатами, а все достижения нашего искусства, прежде всего – духовные, захватить для собственного использования.
– Подлец! – почти прошипел маэстро Дижон. – Вор и подлец! Ты проник в мою школу, в эти священные стены, создаваемые веками и обагренные кровью мастеров, ты планомерно, изо дня в день, воровал мое искусство по заказу каких-то бездушных толстосумов, а теперь решил предать и их самих! Ты, скрывающий свое истинное лицо, злой молодой мастер, как же хорошо, что ты пришел именно ко мне! Наверное, ради тебя я жил и работал все эти годы, ради того, чтобы искоренить, вырвать эту заразу из сердца моего искусства и тем самым до конца постичь его!
С этими словами маэстро стянул перчатку с руки и с размаха бросил ее прямо в Альберта. Перчатка ударилась о грудь молодого человека и упала с балюстрады вниз, прямо в пустой фехтовальный зал.
И в этот момент учитель и Альберт одновременно услышали звук шагов. Кто-то вышел из-под балкона и бережно поднял старую перчатку Филиппа. Это была Жанна.
– Жанна?! – воскликнул маэстро Дижон. – Как давно ты здесь?
Улыбнувшись какой-то собственной мысли, Жанна пару секунд помолчала и, тщательно подбирая слова, ответила: