– Гм. Я выгляжу грустной? Да, пожалуй. Мне не весело. А что еще сказала твоя мама? – Лаура нахмурилась, но Людвиг смотрел на нее таким чистым и открытым взглядом, что она вновь улыбнулась.
– Вам лучше спросить у нее. Но я буду вас защищать!
– Слышишь, Катарина, как интересно – в замке моего жениха меня нужно защищать. Выходит, есть от кого…
– Лаура, ну что ты опять начинаешь, мы же договорились! Спасибо, маленький Паж, мы будем так тебя называть, потому что большой Паж у нас уже есть. – Катарина подмигнула мальчику.
– Госпожа, а я могу вас сопровождать?
– Не сейчас. А теперь ступай, я вижу, твоя мать зовет тебя. – Лаура указала на женщину, из глубины зала жестами зовущую Людвига.
– Спасибо, госпожа, я был счастлив служить вам, – неловко поклонился Людвиг.
– Похоже, у тебя в замке появился друг, Лаура. – Катарина проводила взглядом мальчика. – Смотрите, занавес поднимается, сейчас начнут представление!
* * *
Мариам вышла на сцену, думая об одном – как бы поскорее с нее уйти. Ей вдруг опостылел праздничный шум, суетливая беготня слуг, Тобиас, размахивающий руками из-за кулис. «Что он хочет?» – мелькнула мысль и тут же ушла, потому что Мариам устала думать. С каким удовольствием несколько дней назад она выбирала ткань платья, выдумывала фасон и заказывала украшения! Теперь желтые переливы парчи не радовали, а красивое гранатовое ожерелье давило шею. Зачем все это? Зачем талант, красота, деньги, признание, если она не может сделать такую малость – всего лишь избавиться от воспоминаний о много лет назад случившемся кошмаре.
Постановка шла своим чередом. Заученно отвечая на реплики Лукаса, который после устроенного хозяином разноса все-таки нашел нужное место на сцене, Мариам находилась во власти грустных мыслей. Искры, которая делала игру на подмостках яркой и талантливой, сегодня не было, и она чувствовала это. «Как же мне жить дальше?» Актриса краем глаза вновь увидела Тобиаса, отчаянно машущего руками и с гримасами на круглом лице. «Что ему нужно?» Его вид заставил Мариам прийти в себя, она наконец стала следить за действием.
«Где же ты был? Я ждала тебя».
«Я не мог прийти – у меня много дел».
«Но раньше ты забывал свои дела ради меня».
«Все изменилось: теперь я забываю тебя ради своих дел».
«Имя твоим делам – другая девушка. Ведь так? Кто она? Нет, не говори – я не хочу знать».
Разговор двух героев набирал силу, сцена приближалась к развязке. Вначале Мариам отвечала безжизненно и тускло, так что Тобиас за кулисами посерел, но потом тембр ее голоса стал меняться. Спрятанная внутри искра вспыхнула и зажглась. Оказалось, что она не исчезла, а просто укрылась за мрачными воспоминаниями. И вот слова засветились яркими красками, а люди в зале, отставив кружки и бокалы, замерли. Актриса, позабыв на время свои беды, вела зрителей за собой, грудным низким голосом заставляя сопереживать девушке, оставленной любимым ради другой:
«Ты не можешь уйти так просто, ничего не объясняя. Я имею право знать почему? Почему я тебя теряю? Она не может быть лучше меня! Я, я люблю тебя, и, как я, она не может любить, никто не может!»
«Неправда, она меня тоже любит. Но беда не в этом. Я не люблю тебя, МОЯ любовь ушла».
«Что ты говоришь? Тогда это не любовь. Любовь не может уйти. Уйти может человек, а любовь – любовь остается! И она – ВЕЧНА!!!»
Мариам почти кричала, и зрители, не дыша, следили за актрисой.
«Я не хочу, я не могу потерять тебя, вместе с тобой я потеряю все, что у меня есть! Не уходи!! Ты не знаешь, как это страшно – потерять тебя! Не уходи!!!»
Лукас шагнул в сторону от нее, и Мариам перевела взгляд на зрителей. Вдруг испуганный крик вырвался из ее груди. Из глубины зала прямо на нее смотрел человек с лицом монаха из зеркала. Смотрел, не отрываясь, не сводя пронзительных глаз. На нем не было монашеской рясы и серого капюшона, черты лица с годами поменялись, но Мариам знала – это он. Лицо актрисы побелело, глаза расширились от страха. Тот самый ужас, который безуспешно ждал Тобиас на репетициях, теперь охватил ее всю, с головы до пят. Столько лет таившийся внутри, он наконец вырвался наружу и смел лавиной все другие чувства. Остался только он – СТРАХ.
Занавес стал опускаться и через мгновение скрыл от нее незнакомца. Буря оваций и крики сотрясали зал, счастливый Тобиас спешил из-за кулис, а Мариам так и стояла на одном месте, оцепенев от ужаса, бессильно опустив руки и уставясь глазами в упавший полог.
– Какая талантливая актриса! – произнесла Хедвиг, пригубив вино из высокого бокала. – Мой кузен, где ты нашел их?
Граф усмехнулся:
– Это бродячая труппа, они проходили через Верфен. Ходят по канату, жонглируют – в общем-то ничего особенного, из них она одна, похоже, что-то может.
– Какая яркая внешность – она еврейка? – Рыцарь Симон вышел из задумчивости, в которой пребывал на протяжении всего спектакля.
– Похоже, что да. Ее семья после побега из Палестины жила где-то в Южной Италии.
– Графа так интересуют актеры, что он расспрашивает об их жизни? – В голосе Хедвиг Катарина уловила ревнивые нотки.
«Ах, вот как! – подумала она. – Ты, оказывается, графа ко всем ревнуешь, не только к Лауре».
– Замок охраняет границу, и это моя обязанность – знать обо всех прибывающих в него. – Насмешливая улыбка тронула тонкие губы графа Эдмунда. – Кроме того, в замке есть сокровища, с которыми я не хотел бы расстаться, допустив сюда нечистых на руку незнакомцев.
– Эта актриса отлично играет. И поет, наверное, тоже хорошо, у нее волшебный голос! – Лаура, блестя глазами, восторженно обратилась к графу. – Я слышала, герцог собирает в свой театр талантливых актеров, если он увидит ее игру, то непременно оценит и пригласит ее в Зальцбург!
– С одним из ваших сокровищ, граф, вам придется расстаться завтра. – Флориан неожиданно вступил в беседу. – Я говорю о кольце, которое мы видели вчера и без которого помолвка не считается действительной.
Голос графа стал жестким:
– Отдав одно сокровище, я приобретаю другое. Очень похвально, что посланник герцога так внимателен к пунктам договора.
– На какое время назначена церемония? – поинтересовался рыцарь Симон.
Флориан поднялся:
– В полдень. Прошу меня простить, я вынужден вас покинуть. Мне нужно еще раз просмотреть брачные бумаги, чтобы быть уверенным в соблюдении всех условий.
С этими словами юноша направился к выходу из зала. Все еще под впечатлением от спектакля, Катарина с грустью подумала о том, какая тяжелая участь выпала на долю Пажа – не просто потерять любимую, а самому передать ее в руки другого.
Разговор за столом между тем перешел к соколиной охоте, которую старый граф собирался устраивать в честь свадьбы сына. Замок Хоэнверфен славился ловчими птицами.