– Вы и сейчас продолжаете так думать? Она задумалась, а потом произнесла:
– Нет. Я на самом деле чувствовала пламя костра и ненависть толпы. И эта ненависть обжигала меня не меньше огня!
– А кто были эти люди? – поинтересовался я, хотя в этом и не было необходимости. Я уже знал ответ.
– Христиане. Ну, так называемые христиане. Они считали меня ведьмой, потому что я хорошо знала травы и прочие подобные вещи, и они убили меня за то, что я помогала своим соседям и знакомым, – всем, кто ко мне обращался.
– Теперь вы понимаете, почему вы стали фанатичкой в этой жизни?
Она задумалась:
– Нет.
– Подсознательная память об этом событии заставляет вас искать убежища у той же самой догмы, потому что в глубине души Вы все еще боитесь, что вас снова могут сжечь, если Вы выступите против нее.
Она кивнула. Кроме того, она с легкостью согласилась с моим предположением, что в этой жизни она боится огня и больших, шумных скоплений людей.
Напоследок я ей сказал: «Это прекрасно, что Вы – христианка но, пожалуйста, постарайтесь понять, что переселение душ имеет отношение ко всем без исключения. Вам наверняка знакомо выражение, что некоторые вещи имеют место быть вне зависимости от того, верим мы в них или нет. А сейчас, в качестве «искупления вины», Вы можете выйти и рассказать всем, что с вами сегодня произошло. Начиная с того момента, как пришли сюда, надеясь на мой провал и до вашего удивительного путешествия по тропинкам вашей памяти».
Так она и поступила, и остаток вечера прошел отлично. Интересно, рассказала ли она о необычайных событиях того дня своим единоверцам, или так и оставила эти воспоминания при себе?
На протяжении долгого времени я хотел больше узнать о рождениях в теле животных, о которых читал. Но как обнаружить правдивость подобных утверждений? И можно ли вообще общаться с душой, когда-то жившей в теле животного, во время сеанса регрессии? Я надеялся найти ответы на эти вопросы, и однажды такой случай представился.
Моя пациентка, Дорис, очень легко погрузилась в глубокий транс и оказалась лицом к лицу со своей историей. Когда я спросил ее, кто она и кем себя видит, она радостно ответила: «Я – прелестная черная лошадка!» И начала мне рассказывать о своей жизни в теле лошади, а я тем временем думал: «Да! Именно это мне и нужно. Потрясающе!» Но если я отправил ее в жизнь, предшествующую этой, и она была животным, т. е. находилась в низшей форме жизни, – это может говорить о том, что душа, перевоплощаясь, медленно, но верно, приближается к высшим видам жизни, пока не достигает человеческой. Сейчас я попрошу ее вернуться в жизнь до рождения в теле черной лошади – и тогда мы увидим, жила ли она в высшем или низшем виде жизни, в теле более примитивного животного, чем лошадь; а продолжив путь вниз по лестнице регрессий, мы наверняка увидим, что она жила в еще каком-то более примитивном виде жизни, что станет доказательством, что это исключительно прогрессивный, восходящий процесс.
И я отправил ее в жизнь до рождения в теле лошади. К моему удивлению, она была девочкой, которая жила во время промышленной революции на ферме в Сомерсете. Она драматично говорила с эссекским акцентом, с примесью говора жителей запада.
Она рассказала о времени, когда фермы пустели, а их хозяева уходили на Землю Обетованную, в города, где, как им обещали, улицы вымощены золотом. Но там их ждал ад. В результате она стала служанкой у одной сумасбродной девицы, которую возненавидела. Ей пришлось проработать там 60 долгих и ужасных лет, и умерла она на чердаке в полном одиночестве.
Как же так получилось, что женщина с Запада, умирая в Лондоне в Викторианскую эпоху, закончила тем, что получила тело черной лошади?
Я подвел леди к моменту смерти, когда она, всеми брошенная, умирает в одиночестве на верхнем этаже дома, где работала.
– Так как Вы готовитесь к смерти, я хотел бы, чтобы Вы рассказали мне, о чем Выдумаете? Я знаю, что довольно долго Вы ненавидели свою работу. Вы расстроены и подавлены?
– Нет, нисколько, – на удивление ответила она. – Я счастлива убраться из этой тюрьмы. Я думаю о деревне, где родилась и жила в начале жизни. Я думаю о тех прекрасных черных лошадях…
Я был ошеломлен. Вот оно – мое доказательство! Как могло случиться, что женщина среднего ума, не читавшая ни философской, ни духовной литературы, могла снабдить меня информацией, в точности подтверждающей утверждения Вед? В древних текстах сплошь и рядом говорится о том, что наши привязанности возвращают нас в материальный мир вновь и вновь; то же случилось и с Махараджей Бхаратой, который родился оленем из-за того, что в момент смерти беспокоился о будущем брошенного им олененка…
Махараджа Бхарата «упал» на одну жизнь в тело животного, но в конце той жизни он снова обрел человеческое тело. По милости Бога Махараджа Бхарата мог помнить свои прошлые рождения. Он помнил причину, по которой стал оленем. Родившись вновь человеком, он уже очень внимательно относился к своему духовному положению и избегал всяческих искушений и привязанностей этого мира, а в конце жизни отправился домой в духовный мир, как достигшая совершенства душа.
Был еще у меня один парень, которого в позапрошлой его жизни «все совершенно достало!» Он потерял свою работу, жену, все от него сбежали. Ему совершенно не хотелось быть среди людей, он просто хотел сбежать. Я подвел его к моменту смерти; он в тот момент смотрел в поле и думал: «Разве это не прекрасно? Какое чудесное дерево растет там, само по себе, и ничто его не тревожит..», и – рааа-аз, и он оказывается в растущем рядом молодом деревце!
Я в конце концов понял, что не жестокий Бог наказывает нас, впихивая в нежелательное тело. Наоборот: только наше сознание направляет душу в ее путешествиях в поисках счастья, свободы, независимости и удовольствий в то тело, которое сотворено сознанием предыдущей жизни.
Однажды в мой офис приехали мужчина и женщина. Войдя, они сразу сказали:
– Пожалуйста, помогите! Не могли бы вы посмотреть нашего сына? Мы водили его к психиатрам, психоаналитикам, подвергали гипнозу – все бесполезно!..
– Что с ним не так?
– Он не ест мяса.
– Так это же хорошо!
– Да, но он ест только белый хлеб, сладкие слойки и «милкиуэй» – лишь только сухое!
– Да. Только сахар, жир и крахмал… Сколько ему лет? – спросил я.
– 12, и все это продолжается уже слишком долго. Слишком долго.
Когда я приехал к ним домой, Эндрю играл в футбол на улице, и это дало мне возможность подробнее поговорить с родителями. Мой опыт показывает, что в основе необычного поведения человека всегда стоит какая-то причина, и я намеревался ее выяснить.
Отец Эндрю дал мне важную зацепку, сказав смущенно, что в возрасте двух лет мальчик совершенно неожиданно объявил: