– Нам понадобится еще несколько комнат, – сообщил он Смитту.

Сиквах взяла его за руку и осторожно потянула:

– Прошу тебя, муж мой. Ты выше этих переговоров. Если позволишь мне…

Она выступила вперед и затеяла торг в духе Шамавах. Смитт поначалу опешил, затем раскипятился, потом смирился. В конце концов Сиквах отсчитала ему сколько-то золотых монет, и Смитт кликнул одного из сыновей. Похоже, мелочное торгашество у красийцев в крови.

– Купцу придется выселить кое-каких жильцов и приготовить нам комнаты, – сообщила Сиквах по возвращении. – Нас пригласили подождать здесь или в старой комнате нашего мужа.

– В старой? – подал голос Рожер. – Я любил ее. Лучшая акустика в этой крутой гостинице.

– Муж мой, прежние покои не годятся, – возразила Сиквах, и Рожер вздохнул.

Нет никакой надежды победить в споре.

Отворилась входная дверь, и вошла компания жонглеров, легко узнаваемых по футлярам с инструментами и пестрым нарядам. С ними была молодая женщина, при виде которой Рожер испытал чувство чудовищной вины. Кендалл, его ученица, едва не лишилась жизни из-за тупости учителя.

Пронеслось воспоминание: Гаред выносит с поля боя окровавленную, искромсанную Кендалл. Рожер встряхнул головой, отогнал видение.

– Рожер! – воскликнула Кендалл, бросилась к нему и обняла. – Сказали, что ты вернулся! Мы так переживааааали!..

Ее оторвали от него, и Рожер увидел, как Сиквах двумя пальцами вывернула ей запястье и обездвижила, словно непослушного малыша.

– Кто ты такая, чтобы прикасаться к моему мужу?

Кендалл взглянула на нее, и удивление проступило даже сквозь страдальческую гримасу.

– Мужу?

– Сиквах! – гаркнул Рожер. – Отпусти! Это Кендалл, из моих подмастерьев!

Сиквах немедленно выпустила запястье Кендалл, и та отдернула руку и потерла ее. Сиквах и Аманвах закружили вокруг нее, как волчицы, оценивая со всех сторон.

– Вы, землепашцы, даете слишком много воли рабам, – заметила Аманвах, – но она ничего. Сколькими еще ты владеешь?

– Я не рабыня! – огрызнулась Кендалл. – И мною никто не владеет!

– Она права, – подтвердил Рожер. – Она и другие подмастерья – свободные люди, а Кендалл – самая одаренная.

Жены продолжали виться вокруг девушки, а тем временем подходили другие жонглеры. Рожер знал всех если не лично, то по репутации. Главный у них Гари Катун. Когда-то, на заре карьеры, Гари играл стоя на огромном шаре. С тех пор он не выполнял этот трюк, но прозвище «Катун» приклеилось навсегда.

Теперь Гари постарел, вышел в отставку и занялся преподаванием, но его уважали и как композитора, и как виолончелиста. Цеховой мастер Чоллс пообещал прислать наставников, но состоявшиеся, похоже, не горели желанием рисковать жизнью в Лощине. Хитрюга Шестиструн еще старше, гитара на его плече повидала виды. Рожер однажды наблюдал его выступление и был потрясен ловкостью старческих пальцев, но с тех пор прошло не меньше десяти лет.

Остальные – моложе, и чуть больше года назад Рожер соперничал с ними на уличных углах. Уил Дудка тогда еще состоял в подмастерьях. Рожер задумался: не повысили ли его сугубо за согласие отправиться с нынешней миссией?

Гари поздоровался с Рожером за руку:

– Мы рады твоему возвращению, мастер Восьмипалый. Пока тебя не было, я придерживался договоренности с цеховым мастером и обучал твоих подмастерьев звуковым знакам. Они оказались… несведущими, но я добился некоторого успеха…

«Несведущими»! Рожер фыркнул. Можно выразиться и так. «Подмастерья» были кучкой мужланов, которых он усадил кружком и учил играть на слух. Они не получили подобающего цехового образования, ярым приверженцем которого слыл Катун.

Но эти времена заканчивались.

– Забудьте о них. – Рожер вынул из сумки пачку листов с музыкой к «Песни о Лунном Ущербе».

Хлопнул ими по груди Катуна, и тот машинально взял бумагу.

– Это новая песня, ее всем надо выучить. Вели своим подмастерьем снять побольше копий.

Катун озадаченно взглянул на листы:

– А трактовка…?

– Испытана с моим трио, все в порядке. Посмотрим, получится ли у других.

Комната Рожера не изменилась с последнего посещения, но после долгого пребывания во Дворце зеркал и лучших гостиницах Дара Эверама он увидел ее в новом свете. Помещение было маленькое и тесное: кровать, чтобы плюхнуться, да багаж.

«Всегда держи вещи упакованными», – говаривал Аррик.

Рожер принялся рыться в сундуке, но Сиквах тронула его за руку:

– Прошу тебя, муж мой. Пусть этим займутся слуги. Не позорь нас собственноручным трудом.

– У меня нет слуг, – отмахнулся Рожер.

– Хорошо, я велю людям Смитта перенести твои вещи, когда подготовят новую комнату – Сиквах не отстала, пока он не сдался и не сел на кровать.

Оттуда посмотрел на Аманвах:

– Что ты имела в виду под словами «абсолютно верно»?

– А? – не поняла она.

– Там, у графа. Когда я брякнул, что не имел покровителей и не нуждаюсь в них.

Аманвах поклонилась:

– После нашей… размолвки, муж мой, я бросила кости. Они сказали, что чистота твоей силы требует свободы от присяг. Я прошу прощения за то, что пререкалась с тобой. Отныне мы с Сиквах твои. Каким бы путем ты не пошел в борьбе с алагай, мы последуем за тобой. Вот почему отец выдал нас за тебя, и впредь мы не отречемся. Если прикажешь раздеться до цветных шелков и петь в ночи, мы так и поступим.

– А если прикажу петь «Битву за Лесорубову Лощину»? – спросил Рожер.

– Мы подчинимся, но найдем способ сделать так, что ты об этом пожалеешь, – подмигнула Аманвах. – Мы твои жены, а не рабыни.

Рожер на миг опешил, затем расхохотался.

– Ты доверяешь Меченому? – спросила Аманвах. – Тебе известно, что произошло между ним и моим отцом?

– Да, доверяю – и нет, не известно. Мы потолкуем с ним вечером. Может, что-нибудь выясню.

– Поделишься ли ты с нами его словами?

Рожер надолго вперил в нее взгляд.

– Если он попросит сохранить их в тайне, я сохраню. – Он нахмурился, затем пожал плечами и улыбнулся. – Разве что сам решу иначе. Ведь мне прописана свобода?

Глава 19
Сор на ветру

Лето 333 П. В.

11 зорь до новолуния

Лиша сидела в любимом кресле-качалке Бруны, завернувшись в старухину шаль, вышивала и пыталась не обращать внимания на слепящую боль в глазнице. Дарси присматривала за хижиной в ее отсутствие, но сад показал, что она осталась неумехой и так и не научилась класть вещи на место. Для приведения участка всего лишь в первоначальный вид понадобится несколько дней.