– Уехала? – спросил Ахман, когда они остались одни.
Аббан кивнул:
– Госпожа Лиша разрешила мне обустроить факторию для племени Лощины. Это поспособствует их объединению и обеспечит нас важными связями на севере.
– Молодец.
– Мне понадобятся люди для сопровождения грузов и складские помещения. Для такой тяжелой работы у меня раньше были слуги. Крепкие малые, хотя и хаффиты.
– А теперь они все ха’шарумы, – отозвался Ахман.
Аббан поклонился:
– Видишь, в чем мое затруднение. Ни один даль’шарум ни при каких обстоятельствах не подчинится хаффиту, но я полностью удовлетворюсь, если ты позволишь мне собрать отряд ха’шарумов.
Ахман прищурился. Он был простодушен, но не глуп.
– Сколько?
Тот пожал плечами:
– Мне хватит сотни. Сущий пустяк.
– Воин – это не пустяк, Аббан, даже если он ха’шарум.
Аббан опять поклонился:
– Разумеется, я буду платить их семьям жалованье из собственных сундуков.
Ахман немного подумал и тоже пожал плечами:
– Набирай свою сотню.
На сей раз Аббан склонился, сколько позволил костыль.
– Мне понадобится наставник для продолжения их обучения.
Ахман покачал головой:
– На это, мой друг, я пойти не могу.
Аббан улыбнулся:
– Я подумал, что мастер Керан вполне подойдет.
Керан был наставником Аббана и Ахмана, когда они учились в шарадже. Он суров, фанатичен и страстно ненавидел хаффитов. Вдобавок полевой демон так прокусил ему ногу, что дама’тинг пришлось ее ампутировать. Наставник поправился, но его гордость – нет.
Ахман удивленно взглянул на Аббана:
– Керан? Который избил меня за то, что я не дал тебе упасть и погибнуть?
Очередной поклон.
– Он самый. Если сам Избавитель решил пощадить меня и разглядел во мне способность принести пользу, то и наставник, быть может, сподобится. Похоже, он переживает нелегкие времена. Продолжает преподавать в шарадже, но най’шарумы не уважают его, как раньше.
– Най’шарумы дурные, пока не пустишь им кровь, но крови скоро хватит на всех, – проворчал Ахман. – Если хочешь, чтобы Керан на тебя работал, – попроси его, но приказа я не отдам.
Аббан поклонился еще раз:
– Изменятся ли твои планы после обещаний, данных госпоже племени Лощины?
Ахман мотнул головой:
– Мои обещания ни на что не влияют. Моим долгом остается объединить народы севера перед лицом Шарак Ка. Весной мы пойдем на Лактон.
Аббан поджал губы, но кивнул.
– Думаешь, это ошибка, – заметил Ахман. – Предпочитаешь, чтобы я ждал.
– Вовсе нет, – склонился Аббан. – Мне сказали, ты уже начал собирать войска.
Ахман кивнул:
– Мы убили князя демонов и разозлили Алагай Ка. Следующий Ущерб ознаменуется началом Шарак Ка. Я чувствую это сердцем. Мы должны подготовиться.
– Безусловно, – согласился Аббан. – Чины подавлены и не окажут особого сопротивления, даже если ты выведешь с их земель большую часть воинов. Лица их женщин подобающим образом скрыты, их сыновья забраны для Ханну Паш, а мужчины порабощены. Но пройдут годы, пока мальчики созреют для испытания на звание даль’шарумов, а их отцы, чи’шарумы, как я слышал, не сильно преуспели в подготовке.
Ахман выгнул бровь:
– Ты многое услышал из шатра шарумов, хаффит.
Аббан только улыбнулся:
– Друг мой, нога у меня искалечена, но слух остер.
– Мальчиков, набранных для Ханну Паш, разлучили с родными, и они достаточно юны, чтобы забыть былые обычаи, – проговорил Ахман. – Из многих получатся отличные даль’шарумы, а из некоторых – полезные дама, и мы пошлем их обращать землепашцев в нашу веру. Но их отцы помнят слишком много, а усваивают слишком мало. Большинство из них никогда не откроется сердцем чести, которую мы предлагаем им, обучая сражаться на Шарак Ка.
– Но сперва ты предложил им сразиться на Шарак Сан с их братьями-землепашцами, – заметил Аббан. – Это любому нелегко.
– Дневная война была предсказана, – возразил Ахман. – Без нее не обойтись, если мы собираемся победить алагай и навсегда избавить мир от их мерзости.
– Пророчества невнятны, Ахман, и часто истолковываются ошибочно, пока не становится поздно. Об этом сказано во всех преданиях Эведжаха. – Аббан показал счетную книгу – увесистый том с большущими страницами, испещренными аккуратными и мелкими строчными знаками шифра, который недоступен для непосвященных. – Размеры прибыли яснее говорят правду.
– Тогда превратим их в тупое орудие, – решил Ахман. – В корм для вражеских стрел и пращей. Они станут щитом моей армии, как истинные шарумы – ее копьем.
– По крайней мере, скакуны у твоих копий будут хороши, – отозвался Аббан. – Мы гордимся красийским коневодством, но наши кони – позор по сравнению с дикими табунами, которые носятся по лугам Дара Эверама. Чины зовут этих лошадей мустангами. Огромные, могучие зверюги!
– Иначе им ночью не выжить, – буркнул Ахман.
– Даль’шарумы отлавливают и объезжают их с исключительным мастерством. Твои войска полетят стрелой, и мало кто устоит у них на пути.
Ахман удовлетворенно кивнул:
– До весны далеко. Каждый день, покуда мы ждем, враги умножают силы.
– Согласен. Именно поэтому тебе и не следует ждать. Напади на Лактон с первым снегом.
Ахман изумленно взглянул на него, но лицо Аббана осталось бесстрастным. Ему было приятно потрясение друга.
– С каких это пор трус Аббан советует наступление? – осведомился Ахман.
Тот поднял счетную книгу:
– Когда это выгодно.
Ахман долго смотрел на него, затем встал, наполнил кубок фруктовой водой и вернулся на трон. Жестом предложил Аббану присесть.
– Отлично. Поделись своим пророчеством выгоды. Откуда мне знать, когда выпадет снег? Ты теперь дама’тинг и прозреваешь будущее?
Аббан с улыбкой взял кубок, сел за стол и раскрыл том:
– Первый снег не событие, а особая дата в тесийском календаре. Наступает через тридцать дней после осеннего равноденствия. В Лактоне это важный день, когда герцог взимает с деревень оброк.
– И ты хочешь, чтобы мы его отобрали, – догадался Ахман.
– Копья бесполезны, Ахман, если они в руках людей с пустыми желудками. В минувшую зиму твоей армии грозил голод – особенно после того, как недоумок-дама спалил запасы зерна. Впредь такие промахи недопустимы.
– Согласен. Но сейчас мы владеем большей частью северных угодий. Зачем нам еще?