– Верно, – согласился Аббан, – но выросла и твоя армия. Теперь у тебя тысячи чи’шарумов, и тебе придется содержать и кормить растущее население. Более того, ты должен лишить Лактон зимних припасов. Город построен на столь широкой реке, что, говорят, с ее середины не видать берегов.
– Это кажется невозможным, – и Ахман указал на огромную настенную карту, – но землепашцы, наверное, согласятся.
– Ни скорпионы, ни луки не достанут до города с берега, – продолжил Аббан. – Если они сумеют доставлять продовольствие кораблями, тебе понадобится год, чтобы выкурить их, а то и больше.
Ахман сложил пальцы домиком.
– Что ты предлагаешь?
Аббан тяжело встал, оперся на костыль с верблюдом-ложем и захромал к карте. Ахман с интересом развернулся к хаффиту.
– В Лактоне, как и в Даре Эверама, есть одноименный город. – Аббан указал костылем на большое озеро и город невдалеке от западного берега. – А также десятки селений, разбросанных по всему герцогству. – Он обвел концом костыля намного больший участок. – Земли, на которых стоят селения, плодородны не меньше, чем Дар Эверама, а урожаи такие же поразительные, и собранное совершенно не охраняется.
– Тогда почему нам не аннексировать селения, и делу конец? – спросил Ахман.
Аббан покачал головой и вторично обвел костылем территорию:
– Край слишком обширен, чтобы просто его забрать. Тебе не хватит людей, а жатвой придется заняться самостоятельно, если местные не пожгут поля, едва завидят на горизонте твою армию. Многие протекут у тебя меж пальцами и доберутся до города, прежде чем его наглухо запрут, когда докмейстеры сгрузят припасы и выберут якорь. Лучше дождаться первого снега и атаковать здесь. – Он указал на большое селение на западном берегу озера. – Это Доктаун. Чины привезут оброк именно сюда. Докмейстеры сочтут его, перенесут на корабли и отправят в город у озера. Весь докмейстерский флот станет в доках или на рейде, пока не загрузится. Доктаун плохо укреплен и не ждет внезапного нападения в столь позднее время года. Но твоя армия пересядет на мустангов и нагрянет стремительно. Элитный отряд способен захватить весь урожай, большинство лактонских доков и половину флота. А следом пусти свои тупые орудия, чтобы сокрушить деревни после налета. Сосредоточься сперва на тех, что на побережье, лиши лактонцев безопасной гавани, и они окажутся запертыми на острове на всю зиму и без продовольствия. Весной небось сдадутся без боя, а если нет, у тебя будут свои корабли, которые можно набить шарумами и захватить город.
Ахман нахмурился и долго изучал карту.
– Я обдумаю это.
«То есть посоветуешься с костями Инэверы», – мысленно уточнил Аббан, но он был достаточно умен, чтобы промолчать. Перед такой авантюрой всегда полезно посоветоваться с хора.
Вооруженный письменным распоряжением Ахмана, Аббан приковылял на тренировочную площадку и устремился в Каджи’шарадж.
Его тотчас заметил Джурим, с которым они детьми проходили подготовку. Джурим посмеялся над Аббаном, когда тот упал со стены Лабиринта и раздробил ногу за что наставник Керан сбросил оттуда самого Джурима. Но если Аббан остался калекой, то Джурим полностью выздоровел. И ничего не забыл.
Воин отдыхал с другими шарумами возле шатра Каджи, развлекался кузи и игрой в шарак. Аббан удивился, когда обнаружил, что землепашцы не менее искусны в этой игре, хотя называют ее «убежищем» и придерживаются иных правил. Один шарум встряхнул кости в стаканчике, метнул и победно взревел, к неудовольствию остальных.
– Что ты делаешь среди мужчин, хаффит? – крикнул Джурим.
Воины подняли взгляды. Сердце Аббана екнуло при виде двоих, Фахки и Шустена.
Своих родных сыновей.
Джурим выпрямился, ничем не выдав, что не прошло и недели, как его выпороли кнутом. Все заживало на нем быстро, так было всегда, даже когда он еще не впитывал по ночам магию демонов.
Воин приблизился, навис. Аббан далеко не коротышка, но стройный Джурим превосходил его и ростом, и худобой, тогда как тучный Аббан сгибался под собственным весом, будучи вынужден опираться на костыль.
Джурим не осмеливался тронуть Аббана даже в отсутствие Ахмана, но, как и Хасик, не упускал случая оскорбить и унизить бывшего однокашника. Если Хасик вымещал злость на женщинах, то Джурим и Шанджат взялись за сыновей. В конце концов, старшие были Копьями Избавителя – самыми славными и беспощадными воинами шар’дама ка, закаленными в боях и неизменно молодыми и сильными благодаря магии, которой насыщались еженощно. Фахки и Шустен прислуживали им.
Юноши последовали за Джуримом, однако не поздоровались с Аббаном, даже не выдали взглядом родства. Смотрели под ноги, друг на друга, вдаль – куда угодно, только не на отца. В цивилизации, где отцовское имя важнее собственного, не придумаешь большего оскорбления.
– Из твоих сыновей получились хорошие воины, – поздравил его Джурим. – Сначала были неженками, как и положено крови и плоти хаффита…
Фахки при этих словах сплюнул в пыль, а Джурим продолжил:
– Но я взял их под мой щит и обнаружил в них сталь. – Он ухмыльнулся. – Должно быть, досталась от матери.
Все три воина рассмеялись, а Аббан до боли стиснул костыль из слоновой кости. Потайной клинок отравлен, можно вонзить его в ступню Джурима раньше, чем тот заметил бы надвигающийся удар. Но уважение, которое мелькнет в глазах сыновей, не продлится долго. В конце концов, яд – оружие труса, а ударивший шарума хаффит все равно не жилец. Не будь Аббан главным советником Избавителя, он получил бы копьем в грудь даже за непочтительные речи.
Фахки и Шустен взглянули на него с плохо скрытым отвращением. Если ударит, они не колеблясь сдадут его ближайшему дама, а тот вынесет приговор даже раньше, чем прознает Ахман.
Аббан сохранил лицо, заставил себя поклониться и воздел свиток с печатью Избавителя. Джурим, как многие воины, не умел читать, но хорошо знал, что означают Копье и Корона.
– Я пришел по делу шар’дама ка.
Джурим посуровел:
– И что за дело, коли оно такое важное, что ты оскверняешь территорию воинов?
Аббан выпрямился:
– Тебя не касается. Отведи меня к наставнику Керану, и поживее.
– Не смей так разговаривать с высшими, хаффит! – зарычал Шустен.
Аббан послал ему ледяной взгляд:
– Ты, мальчик, возможно, и унаследовал от матери сталь, но определенно не мозги, если мешаешь исполнить волю шар’дама ка. Иди и займись чем-нибудь полезным, иначе при следующей встрече я доложу Избавителю, как прохлаждаются его шарумы – играют в шарак и пьют кузи, когда должны упражняться.
Юноши побледнели, переглянулись и поспешили убраться. Аббан испытал холодное удовлетворение, но оно не закрыло кровоточащую рану от ножа, который проворачивался в его сердце. Аббан уже привык к насмешкам из-за увечной ноги и трусливой душонки, однако мужчина, которого не уважают сыновья, – не мужчина.