— Так, так! — подбодрил его Крячко. — И что же компаньон? Кто именно?
— Да есть там один у них… Придурок очкастый! — презрительно произнес Косенков. — Сам ноль без палочки, примазался к Олегу, как рыба-прилипала!
— Это ты про Дубнева Антона? — Крячко был несколько удивлен подобной характеристикой.
— Ну да, про кого же еще! Он же жил за счет Олега, это его редакция, он сам ее поднял с нуля!
— Постой, что значит — жил за счет Олега? Он вообще-то там работает, — заметил Крячко.
— Да он не столько работает, сколько себе дорогу расчищает! Он же чокнутый, вы разве не знаете? Вы его видели вообще?
— Видел, — кивнул Крячко.
— Он же ненормальный! Фанатик! Все время какие-то бредовые идеи выдвигает! Вот уж кто точно славы хочет. Поверьте мне, если бы Олег остался жив — он бы его смел!
— Ну, этого теперь никто не узнает. А когда ты в последний раз видел Олега?
— Да пару недель назад, в бар ходили.
— А вообще вы с ним часто виделись?
— Да не то чтобы. Все работа, знаете, не до встреч.
— И что он говорил в тот день? О планах рассказывал?
— Нет, мы старались о делах не говорить. Наоборот, встретились, чтобы расслабиться.
— Он говорил, что в Москву собирается?
— Нет, не говорил. Но он периодически туда ездил, меня не всегда в известность ставил.
— Как так? Вы же друзья!
— Вот именно! А это дела служебные. Не по дружбе.
— А кроме тебя, у Олега друзья были?
— Я не знаю никого. Вроде нет. Он как приехал сюда, ни с кем, кроме меня, и не общался особо. Он вообще довольно замкнутый был. Да и некогда ему было.
— Ну а девушка у него была? — подмигнул Косенкову Крячко.
Косенков замялся.
— У них там работают две, — подсказал ему Крячко. — Симпатичные!
— Нет, на работе у Олега ничего не было, — покачал головой Косенков.
— Ну а не на работе?
— Нет.
— Что? — Крячко удивленно уставился на Косенкова. — Как это? Молодой, симпатичный — и один? Слушай, я ни за что в это не поверю! Ну, работа работой, а все же? Молодость — она своего требует! Вот я когда молодой был, тоже пахал как лошадь! Но по вечерам на свидание — это святое! Причем не в редакции работал, заметь, не штаны протирал! А тут… Гормоны-то играют!
Косенков старательно отводил глаза.
— Слу-ушай! — догадался Крячко и даже хлопнул себя по коленке. — Так вы с ним того, да? Понятно!
— Да что вам понятно? С ума сошли, что ли? Ничего такого между нами не было, мы оба нормальные!
— Ага, это, знаешь, сейчас тоже принято нормой считать, — с пониманием закивал Крячко. — На Западе даже вон браки однополые легализовали и нам эту туфту втюхивают — дескать, так и надо! Скоро натуралов ненормальными объявят! Так что ты не стесняйся.
— Да нечего мне стесняться! Говорю же, бред это!
— А как же без девушек?
Косенков подавил тяжелый вздох.
— Ладно. — Он внимательно посмотрел в глаза Крячко. — Была у него девушка. Но они полгода назад расстались.
— А чего так? Поссорились, что ли? Или она другого нашла?
— Да нет, там по-другому вышло…
— Слушай, хватит мяться, как девица нетронутая! — рассердился Крячко. — Не темни!
— Просто я не уверен, что имею право об этом рассказывать, — заявил Косенков.
— Это еще почему?
Виталий молчал.
— Ладно, я сам все выясню! Говори фамилию! — потребовал Крячко. — Я ведь все равно узнаю, только тогда огласка будет шире, на весь город.
— Екатерина Сорокованова ее зовут, — нехотя отозвался Косенков. — Вы из меня какого-то осведомителя делаете!
— Не осведомителя, — быстро записывая данные в блокнот, поправил его Крячко. — А свидетеля! Это, брат, разные вещи! Где она сейчас?
Косенков помолчал, колеблясь. Потом негромко проговорил:
— Она в больнице… Из-за этого они и расстались.
* * *
Крячко быстро позвонил в Москву и сообщил, что возвращается в отдел с богатым уловом. И почти не соврал: у него в активе были беседы с важными фигурантами, людьми, близко знакомыми с Никоновым. А еще в багажнике лежал системный блок, в котором наверняка хранилась информация по работе Никонова. И это, если разобраться, было даже важнее, чем осмотр места происшествия, которым занимался Гуров. Так что из кафе Крячко выходил в приподнятом настроении.
— Заводи мотор, время не ждет! — скомандовал он, усаживаясь рядом с водителем, который в ожидании начальника уже успел задремать.
— Есть, шеф! — с оттенком юмора ответил лейтенант, но Станислав его даже не услышал. Он смотрел в окно.
Вообще Крячко не сильно любил городские пейзажи, да и сам Москвореченск ему не нравился, но сейчас вести пустой разговор с водителем полковнику не хотелось. Он добавил громкость автомагнитолы и погрузился в раздумья.
В целом Крячко был доволен собой. Столько дел сделал, столько фактов собрал! И теперь предстояла дорога домой. Станиславу очень нравилось это чувство, когда, уставший, он возвращался к любимой семье и родному дивану.
Сегодня звонить Екатерине Сороковановой, бывшей девушке Олега Никонова, он не стал, решил отложить это дело до завтра. На то были свои причины, которые Крячко по приезде собирался изложить Гурову и Орлову. По дороге Станислав даже задремал и проснулся, когда машину подбросило на ухабе.
— Сколько до Москвы? — спросил он, протирая глаза.
— Чуть меньше часа.
Крячко кивнул и снова прикрыл глаза. Дорога предстояла долгая, к тому же подморозило, и водитель не спешил, ехал осторожно. Это немного смущало Станислава, ведь он хотел как можно скорее вернуться в Москву, отчитаться перед Орловым и… постараться уйти домой пораньше. Вообще за те дни, которые Крячко отлынивал от работы, он очень расслабился, и работать целый день ему казалось уже тяжело. Но куда деваться — как назло, именно сегодня был убит этот журналист Никонов.
Хотя стоп! Крячко вдруг открыл глаза и потер лоб. Почему, собственно, убит? Кто это установил? Яд в бокале — вдруг он сам отравился? Несчастный случай или самоубийство? Почему никто не отрабатывает эту версию? Самоубийство нужно отработать в первую очередь, прежде чем переходить к расследованию убийства!
Записки, судя по всему, не было. С ней было бы проще. Нет, проверку, конечно, все равно проводили бы. Но не столь тщательно. Ну, поехал бы Лева в отель, опросил постояльцев, администрацию, осмотрел номер — все как полагается. Но его, Станислава Крячко, никто не стал бы посылать в Москвореченск. Эта поездка имела бы смысл, если бы версия об убийстве вышла на первый план. Следовательно, она вышла. Почему? На основании каких фактов?